Для человека, который любит только себя, самое нетерпимое - оставаться наедине с собой.

Эгоизм ненавистен, и те, которые не подавляют его, а только прикрывают, всегда достойны ненависти.

Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление.

Мы никогда не живем настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано. Мы так неразумны, что блуждаем во времени, нам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое нам дано.

В чем заключается добродетель? В целомудрии? Нет, отвечу я, потому что вымер бы род человеческий. В брачном сожительстве? Нет, в воздержании больше добродетели. В том, чтобы не убивать? Нет, потому что нарушился бы всякий порядок и злодеи поубивали бы праведных. В том, чтобы убивать? Нет, убийство уничтожает живую тварь. Наша истина и наше добро только отчасти истина и добро, и они запятнаны злом и ложью.

Мы любим не человека, а его свойства. Не будем же издеваться над теми, кто-требует, чтобы его уважали за чины и должности, ибо мы всегда любим человека за свойства, полученные им,в недолгое владение.

Мы никогда не живем, а лишь располагаем жить.

Кто не видит суеты мира, тот суетен сам. Насмехаться над философией - это действительно философствовать.

Люди не могут дать силу праву и дали силе право.

Одни умеют делать множество выводов из немногих начал, что свидетельствует о здравом рассудке. Другие делают множество выводов из явлений, основанных на множестве начал.

Кто слишком молод, тот не умеет здраво судить, равно как и тот, кто слишком стар.

Разновидность здравого рассудка: бывает так, что человек, здраво рассуждающий о явлениях определенного порядка, несет вздор, когда вопрос касается явления другого порядка.

Зло - невидимое нами по близорукости благо.

Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.

Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.

Человек столь счастливо устроен, что не располагает никаким верным критерием (рrinсiре) истины, зато имеет несколько отличных критериев лжи.

Истина и справедливость - точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда даем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее и при этом прикасаемся ко всему, чем она окружена, - к неправде куда чаще, чем к правде.

Допустимо ли искоренять злодейство, убивая злодеев? Но ведь это значит умножать их число!

Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится то, что я в них вычитываю.

Почему люди следуют за большинством ? Потому ли, что оно право ? Нет, потому что сильно.

Только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать.

Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств.

И те, что пишут не для славы, желают признания, что хорошо написали, а те, что читают их, - похвалы за то, что прочли.

Для человека заурядного все люди на одно лицо.

О нравственных качествах человека нужно судить не по отдельным его усилиям, а по его повседневной жизни.

Всякий раз мы смотрим на вещи не только с другой стороны, но и другими глазами - поэтому и считаем, что они переменились.

Это письмо получилось таким длинным потому, что у меня не было времени написать его короче.

Предвидеть - значит управлять.

Мы ищем не вещи, но поиск вещей.

Мы теряем даже жизнь с радостью - лишь бы об этом говорили.

Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды.

Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.

Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние.

Бог, который нас создал без нас, не может спасти нас без нас.

Последовательная смена людей есть один человек, пребывающий вечно.

Человек - лишь тростник, но тростник мыслящий.

Человек - всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он - тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо он сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает.

Чувствительность человека к пустякам и бесчувственность к существенному - какая страшная извращенность!

Любознательность - та же суетность. Чаще всего люди стремятся приобрести знания, чтобы потом ими похваляться.

Познаем самих себя: пусть при этом мы не постигнем истины, зато наведем порядок в собственной жизни, а это для нас самое насущное дело.

Сколько держав даже не подозревают о моем существовании!

Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится все, что я в них вычитываю.

ПАСКАЛЬ (Pascal) Блез (1623-62), французский математик, физик, религиозный философ и писатель. Сформулировал одну из основных теорем проективной геометрии. Работы по арифметике, теории чисел, алгебре, теории вероятностей. Сконструировал (1641, по другим сведениям — 1642) суммирующую машину. Один из основоположников гидростатики, установил ее основной закон (см. Паскаля закон). Работы по теории воздушного давления. Сблизившись с представителями янсенизма, с 1655 вел полумонашеский образ жизни. Полемика с иезуитами отразилась в «Письмах к провинциалу» (1656-57) — шедевре французской сатирической прозы. В «Мыслях» (опубликованы в 1669) Паскаль развивает представление о трагичности и хрупкости человека, находящегося между двумя безднами — бесконечностью и ничтожеством (человек — «мыслящий тростник»). Путь постижения тайн бытия и спасения человека от отчаяния видел в христианстве. Сыграл значительную роль в формировании французской классической прозы.
История развития науки и техники

Трактат о равновесии жидкостей и весе массы воздуха, содержащие объяснение причин различных явлений природы, которые до сих пор не были достаточно известны, и в частности тех, которые приписывают боязни пустоты

Глава II
Почему жидкости имеют вес, соответствующий высоте их стояния
Из всех этих примеров видно, что тонкий столбик воды удерживает в равновесии большой груз. Остается показать, какова причина этого увеличения силы. Мы сделаем это на следующем опыте.

Новый вид машины для увеличения сил.
Если сосуд, наполненный водой и закрытый со всех сторон, имеет два отверстия, одно во сто раз больше другого, которые прикрыты точно пригнанными к ним поршнями, то один человек, надавливающий на малый поршень, уравновесит силу ста человек, надавливающих на поршень, в сто раз больший, и преодолеет силу девяносто девяти человек
И каково бы ни было отношение этих отверстий, всегда, когда силы, приложенные к поршням, относятся друг к другу, как отверстия, силы эти будут в равновесии. Отсюда следует, что сосуд, наполненный водой, является новым принципом механики и новой машиной для увеличения сил в желаемой степени, потому что при помощи этого средства человек может поднять любую предложенную ему тяжесть.
Надо признать, что в этой новой машине проявляется тот же постоянный закон, который наблюдается и во всех прежних, как-то: рычаге, блоке, бесконечном винте и т. д., — и который заключается в том, что путь увеличивается в той же пропорции, что и сила. Ибо очевидно, что если одно из этих отверстий в сто раз больше другого, то человек, который давит на малый поршень и опускает его на дюйм, вытолкнет другой поршень лишь на одну сотую часть дюйма. В самом деле, этот толчок происходит вследствие непрерывности воды, соединяющей один поршень с другим и обусловливающей то, что один поршень не может двигаться, не толкая другого. Поэтому, когда малый поршень продвинется на один дюйм, вода, которую он вытеснил, встретит, толкая другой поршень, отверстие, во сто раз большее, и займет по высоте лишь сотую часть дюйма. Таким образом, путь относится к пути, как сила. к силе. Это можно даже принять за истинную причину указанного явления, так как ясно, что совершенно безразлично, заставить ли сто фунтов воды пройти путь в один дюйм или один фунт воды — путь в сто дюймов. Если фунт воды так связан со ста фунтами ее, что сто фунтов не могут сдвинуться на один дюйм без того, чтобы не передвинуть один фунт на сто дюймов, то сто фунтов и один фунт воды необходимо должны находиться в равновесии, ибо один фунт имеет столько же силы, чтобы заставить сто фунтов сделать путь в один дюйм, сколько сто фунтов для того, чтобы заставить один фунт сделать путь в сто дюймов.
Для еще большего пояснения можно добавить, что вода под этими двумя поршнями сжата одинаково, потому что если один поршень несет груз, в сто раз больший, чем другой, то зато он касается и в сто раз большего числа частиц воды, так что каждый поршень давит одинаково. Следовательно, все частицы должны быть в покое, ибо нет никакого основания, почему бы одна должна была уступать другой. Таким образом, если сосуд, наполненный водой, имеет только одно отверстие размером, например, в один дюйм, в которое вставлен поршень, нагруженный весом в один фунт, то вес тот вследствие непрерывности и жидкого состояния воды оказывает давление вообще на все части сосуда. Чтобы определить, какое давление испытывает каждая часть, — вот правило: каждая часть размером, как и отверстие, в один дюйм подвергается такому же давлению, как если бы на нее действовал груз в один фунт (не считая веса воды, о котором я здесь не говорю, так как я имею в виду только груз на поршне), потому что именно этот вес в один фунт давит на поршень, находящийся в отверстии. Каждая часть сосуда, большая или меньшая по размеру, испытывает большее или меньшее давление, соответствующее в точности величине части сосуда, независимо от того, находится ли она против отверстия, сбоку, далеко или близко, потому что непрерывность и жидкое состояние воды уравнивают и делают безразличными эти обстоятельства. Таким образом, нужно, чтобы материал, из которого сделан сосуд, имел во всех своих частях достаточное сопротивление, чтобы выдержать все эти условия. Если сопротивление какой-нибудь части будет меньше, то она лопнет: если больше, то она окажет нужное противодействие: однако излишек прочности в данном случае будет бесполезным. Точно так же, если сделать новое отверстие в этом сосуде, то, чтобы остановить воду, которая из него польется, необходима сила, равная тому сопротивлению, которое эта часть должна оказывать, т. е. сила в один фунт, если это отверстие таково же по величине, как и первое.
<...>
Этим методом я доказал в небольшом Трактате по механике причину всех увеличений сил, которые имеют место во всяких других механических приборах, изобретенных до сего времени. Ибо я обнаруживаю повсюду, что неравные грузы, находящиеся в равновесии и обусловливающие выгодность применения машин, располагаются благодаря самому устройству этих последних таким образом, что общий центр тяжести грузов не может никогда понизиться, какое бы положение они ни занимали. Отсюда следует, что они должны оставаться в покое, т. е. в равновесии.
Итак, примем за несомненную истину, что если в сосуде, наполненном водой, имеются отверстия, к которым приложены силы, пропорциональные их площадям, то силы эти находятся в равновесии. В этом состоит основание и смысл равновесия жидкостей, несколько примеров которого мы сейчас приведем.
Этот новый механический прибор позволяет понять, почему жидкости имеют вес, соответствующий высоте их стояния.
<...>
Таким образом, причина того явления, что небольшой груз уравновешивает груз более тяжелый, которое наблюдается во всех этих примерах, лежит не в том. что тела, которые весят так мало и которые уравновешивают гораздо более тяжелые, сами состоят из жидкого вещества.
Действительно, это не было непременным условием во всех опытах, потому что и там, где маленькие медные поршни уравновешивали более тяжелые, оказывалось то же самое. Причина состоит в том, что вещество, которое содержится в сосудах и заполняет их от одного отверстия до другого, — жидкое, ибо именно это обстоятельство является общим для всех примеров. Это и есть истинная причина такого увеличения силы.