Посеешь заботу - пожнешь инициативу.

Даже искренне верующий славянофил все-таки остается внутренне чужд и непричастен народной вере. Он верит в народ и в его веру; но ведь народ верит не в самого себя и не в свою веру.

Славянофилы поклонялись русскому народу не потому, чтоб он действительно был воплощением христианского идеала, а напротив, они старались представить его себе и другим в таком идеальном свете потому, что уже поклонялись ему, каков бы он ни оказался: он был для них не по хорошему мил, а по милу хорош.

Сравнивают народ с растением, говорят о крепости корней, о глубине почвы. Забывают, что и растение, для того чтобы приносить цветы и плоды, должно не только держаться корнями в почве, но и подниматься над почвой, должно быть открыто для внешних чужих влияний, для росы и дождя, для свободного ветра и солнечных лучей.

Человек должен быть нравственным свободно, а это значит, что ему должна быть предоставлена и некоторая свобода быть безнравственным.

Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности.

У нас (как кто-то заметил) честные люди встречаются реже, чем святые.

Человек мог бы быть определен как животное стыдящееся.

Судя по данным статистики, со статистикой у нас все в порядке.

Давно замечено - победители подражают побежденному врагу.

Это немцы учили нас исключительности. Наши же цели - вселенские.

Нет ничего враждебнее культуре, чем цивилизация.

Аксиома - это истина, на которую не хватило доказательств.

Неистовство людей во время массовых митингов вызывает изумление. Но еще больше поражает сознание того, что на всех на них распространяется избирательное право.

До тех пор пока люди не будут прислушиваться к здравому разуму природы, они вынуждены будут подчиняться либо диктаторам, либо мнению народа.

Серьезная политическая партия осуждает всякую подлость, если она не включена в программу партии.

Время от времени бедные собираются вместе, конфискуют имущество богатых и начинают драться за раздел добычи, чтобы разбогатеть самим.

Блаженны нувориши, так как самое большое удовольствие они получают от одного только сознания, что они чем-то владеют.

То, чем раньше для рыцаря был укрепленный замок, сегодня для рядового гражданина являет социальное страхование.

Множество мелких успехов не являются гарантией большой победы.

Постоянный успех делает из разбойников хороших бизнесменов.

Не старость сама по себе уважается, а прожитая жизнь. Если она была.

Когда нам плохо, мы думаем: "А где-то кому-то - хорошо." Когда нам хорошо, мы редко думаем: ""Где-то кому-то - плохо.

Не помню, кто из великих сказал: на надгробиях надо писать не то, кем человек был, а кем он мог быть.

Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня.

Что такое закон ? Закон - на улице натянутый канат, Чтоб останавливать прохожих средь дороги, Иль их сворачивать назад, Или им путать ноги ! Но что ж ? Напрасный труд ! Никто назад нейдет ! Никто и подождать не хочет ! Кто ростом мал, тот вниз проскочит, А кто велик - перешагнет !

Кто втерся в чин лисой, Тот в чине будет волком.

Переводчик в прозе - раб, переводчик в стихах - соперник.

Кто смеется, тот все прощает.

Француз - весел, русский - насмешлив; француз осмеивает, потому что он смеется, русский смеется, потому что осмеивает.

При мысли великой, что я человек, Всегда возвышаюсь душою.

Смело сердце положи На весы людского счастья.

Влюбленный в себя не может быть способным на подлинную любовь. Эгоизм - это страшный порок, отравляющий любовь. Если ты эгоист, лучше не создавай семьи.

Эгоизм - это первопричина рака души.

Ничтожество органически не переваривает величия.

Эгоизм изворотлив, как хамелеон...

Только истинные таланты зреют и мужают с летами...

...таково свойство человеческого гения, он идет все вперед.

Гений есть торжественнейшее и могущественнейшее проявление сознающей себя природы...

Величайшая слабость ума заключается в недоверчивости к силам ума.

В чем не знаешь толку, чего не понимаешь, то брани: это общее правило посредственности.

Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери...

...истинно добр только тот, кто разумен...

Мерою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит.

Жить значит - чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать; всякая другая жизнь - смерть.

Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше.

Народ относится к своим великим людям, как почва к растениям, которые производит она.

...недостатки всегда там, где оканчивается творчество и начинается работа.

Где вдохновение неподдельно, там есть и поэзия...

Найти причину зла - почти то же, что найти против него лекарство.

...кто резко высказывает свои мнения о чужих действиях, тот обязывает этим себя действовать лучше других.

Не преступление любить несколько раз в жизни и не заслуга любить только один раз: упрекать себя за первое и хвастаться вторым - равно нелепо.

Нельзя отрицать влияние нравственных качеств на чувство любви, но когда любят человека, любят его всего, не как идею, а как живую личность, любят в нем особенно то, чего не умеют ни определить ни назвать.

Нет ничего ошибочнее, чем мысль, что казнями можно регулировать цены или отучить от взяточничества.

Все под одним Богом ходим, хоть и не в одного веруем.

Ныне люди таковы: унеси что с чужого двора - вором назовут.

И черт под старость в монахи пошел.

Творчество - высокий подвиг, а подвиг требует жертв.

Когда актер не понимает, кого он играет, он поневоле играет самого себя.

Худая посадка между двух стульев - очутиться между своими притязаниями и способностями, казаться слишком великим для малых цел и оказаться слишком малым для великих.

Эгоисты всех больше жалуются на эгоизм других, потому что всего больше от него страдают.

Кто очень любит себя, того не любят другие, потому что из деликатности не хотят быть его соперником.

Повесе, чтобы соблазнить женщину, нужно больше тонкого понимания людей, чем Бисмарку, чтобы одурачить Европу.

Истинная цель дела благотворительности не в том, чтобы благотворить, а в том, чтобы некому было благотворить.

Пролог ХХ века - пороховой завод. Эпилог - барак Красного Креста.

Газета приучает читателя размышлять о том, чего он не знает, и знать то, что не понимает.

КЛЮЧЕВСКИЙ Василий Осипович (1841-1911), российский историк, академик (1900), почетный академик (1908) Петербургской АН. Труды: «Курс русской истории» (ч. 1-5, 1904-22), «Боярская дума Древней Руси» (1882), по истории крепостного права, сословий, финансов, историографии.
Ключевский, Василий Осипович — знаменитый историк (родился 16 января 1841 г., умер 12 мая 1911 г.), сын сельского священника Пензенской епархии. Учился в пензенском духовном училище и пензенской духовной семинарии. В 1861 г., преодолев трудные материальные обстоятельства, поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где слушал Н. М. Леонтьева, Ф. М. Буслаева, Г.А. Иванова, К.Н. Победоносцева, Б. Н. Чичерина, С. М. Соловьева. Под влиянием особенно двух последних ученых определились и собственные научные интересы Ключевского. В лекциях Чичерина его пленяла стройность и цельность научных построений; в лекциях Соловьева он познал, по собственным его словам, «какое наслаждение для молодого ума, начинающего научное изучение, чувствовать себя в обладании цельным взглядом на научный предмет.» Его кандидатская диссертация написана на тему: «Сказания иностранцев о Московском государстве». Оставленный при университете, Ключевский выбрал для специального научного исследования обширный рукописный материал житий древнерусских святых, в котором надеялся найти «самый обильный и свежий источник для изучения участия монастырей в колонизации Северо-Восточной Руси». Упорный труд над колоссальным, рассеянным по многим книгохранилищам, рукописным материалом не оправдал первоначальных надежд Ключевского. Результатом этого труда была магистерская диссертация: «Древнерусские жития святых как исторический источник» (М., 1871), посвященная формальной стороне житийной литературы, ее источников, образцов, приемов и форм. Мастерское, истинно научное исследование одного из крупнейших источников нашей древней церковной истории выдержано в духе того строго-критического направления, которое в церковно-исторической науке середины прошлого столетия далеко еще не было господствующим. Для самого автора пристальное изучение житийной литературы имело и то значение, что из нее он извлек много блещущих, как алмаз, крупиц живого исторического изображения, которыми Ключевский с неподражаемым искусством воспользовался в характеристиках разных сторон древнерусской жизни. Занятия магистерской диссертацией вовлекли Ключевского в круг разнообразных тем по истории церкви и русской религиозной мысли, и на эти темы появился ряд самостоятельных статей и рецензий; из них наиболее крупные: «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря», «Псковские споры», «Содействие церкви успехам русского гражданского порядка и права», «Значение преподобного Сергия Радонежского для русского народа и государства», «Западное влияние и церковный раскол в России ХVII века». В 1871 г. Ключевский был избран на кафедру русской истории в Московской духовной академии, которую занимал до 1906 г.; в следующем году начал преподавать в Александровском военном училище и на высших женских курсах. В сентябре 1879 г. он был избран доцентом Московского университета, в 1882 г. — экстраординарным, в 1885 г. — ординарным профессором. В 1893 — 1895 годах, по поручению императора Александра III, читал курс русской истории великому князю Георгию Александровичу; в Абас-Тумане с 1900 по 1911 г. преподавал в училище живописи, ваяния и зодчества; в 1893 — 1905 годах был председателем Общества Истории и Древностей при Московском университете. В 1901 г. был избран ординарным академиком, в 1908 г. — почетным академиком разряда изящной словесности Академии Наук; в 1905 г. участвовал в комиссии о печати под председательством Д. Ф. Кобеко и в особом совещании (в Петергофе) об основных законах; в 1906 г. избран членом государственного совета от Академии Наук и университетов, но отказался от этого звания. С первых же прочитанных им курсов за Ключевским утвердилась слава блестящего и оригинального лектора, захватывавшего внимание аудитории силой научного анализа, даром яркого и выпуклого изображения древнего быта и исторических деталей. Глубокая начитанность в первоисточниках давала обильный материал художественному таланту историка, любившему из подлинных выражений и образов источника создавать меткие, сжатые картины и характеристики. В 1882 г. вышла отдельной книгой печатавшаяся сначала в «Русской Мысли» докторская диссертация Ключевского, знаменитая «Боярская Дума древней Руси». В этом своем центральном труде специальную тему о боярской думе, «маховом колесе» древнерусской администрации, Ключевский связал с важнейшими вопросами социально-экономической и политической истории Руси до конца XVII века, выразив таким образом, то цельное и глубоко продуманное понимание этой истории, которое легло в основание его общего курса русской истории и специальных его исследований. Ряд капитальных вопросов древнерусской истории — образование городовых волостей вокруг торговых центров великого водного пути, происхождение и сущность удельного порядка в северо-восточной Руси, состав и политическая роль московского боярства, московское самодержавие, бюрократический механизм Московского государства XVI — XVII веков, — получил в «Боярской Думе» такое решение, которое отчасти стало общепризнанным, отчасти послужило необходимой основой разысканий последующих историков. Напечатанные затем (в 1885 и 1886 годах) в «Русской Мысли» статьи «Происхождение крепостного права в России» и «Подушная подать и отмена холопства в России» дали сильный и плодотворный толчок полемике о происхождении крестьянского прикрепления в древней Руси. Основная мысль Ключевского, что причин и оснований этого прикрепления надо искать не в указах московского правительства, а в сложной сети экономических отношений крестьянина-порядчика к землевладельцу, постепенно приближавшей положение крестьянства к холопству, встретила сочувствие и признание со стороны большинства последующих исследователей и резко отрицательное отношение со стороны В.И. Сергеевича и некоторых его последователей. Сам Ключевский в полемику, порожденную его статьями, не вмешивался. В связи с исследованием экономического положения московского крестьянства появилась его статья: «Русский рубль XVI — XVIII веков, в его отношении к нынешнему» («Чтения московского общества истории и древностей», 1884). Статьями «О составе представительства на земских соборах древней Руси» («Русская Мысль» 1890, 1891, 1892 годов), давшими совершенно новую постановку вопросу о происхождении земских соборов XVI века в связи с реформами Ивана Грозного, закончился цикл крупнейших исследований Ключевского по вопросам политического и социального строя древней Руси («Опыты и исследования».Первый сборник статей. М., 1912). Талант и темперамент историка-художника направлял Ключевского и на темы из истории духовной жизни русского общества и его выдающихся представителей. К этой области относится ряд блестящих статей и речей о С.М. Соловьеве, Пушкине, Лермонтове, И. Н. Болтине, Н. И. Новикове, Фонвизине, Екатерине II, Петре Великом (собраны в 2-м Сборнике статей Ключевского, «Очерки и речи», М., 1912). В 1899 г. Ключевский издал «Краткое пособие по Русской истории» как «частное издание для слушателей автора», а в 1904 г. приступил к изданию полного курса, уже давно получившего широкое распространение в литографированных студенческих изданиях. Всего вышло 4 тома, доведенных до времени Екатерины II. Как в монографических своих исследованиях так и в «Курсе» Ключевский дает свое строго субъективное понимание русского исторического процесса, совершенно устраняя обзор и критику литературы предмета, ни с кем не вступая в полемику. Подходя к изучению общего хода русской истории с точки зрения историка-социолога и находя общенаучный интерес этого изучения «местной истории» в раскрытии «явлений, обнаруживающих разностороннюю гибкость человеческого общества, его способность применяться к данным условиям», усматривая основное условие, направлявшее смену главных форм нашего общежития, в своеобразном отношении населения к природе страны, Ключевский выдвигает на первый план историю политического социально-экономического быта. Он оговаривается при этом, что полагает в основу курса факты политические и экономические по их чисто методологическому значению в историческом изучении, а не по их действительному значению в существе исторического процесса. «Умственный труд и нравственный подвиг всегда останутся лучшими строителями общества, самыми мощными двигателями человеческого развития». И на страницах «Курса» художественный талант Ключевского выразился в ряде блестящих характеристик исторических деятелей и в обрисовке идейной стороны многих исторических моментов, выступающих перед читателем во всей своей жизненной цельности. Из специальных курсов Ключевского напечатана уже по смерти его «История сословий в России» (М., 1913). Получил распространение в литографированном издании его курс «Терминология русской истории». Всестороннюю оценку научной и преподавательской деятельности Ключевского см. в сборнике «Ключевский, характеристики и воспоминания» (М., 1912). Общество Истории и Древностей при Московском университете посвятило памяти Ключевского 1-ю книгу своих «Чтений» за 1914 г. Здесь напечатаны речи ближайших учеников и сотрудников Ключевского, материалы для биографии и полный список его трудов.