Ничто в жизни не достается без труда.

Большие обещания уменьшают доверие.

Сказанное слово не возвращается.

Новый сосуд долго пахнет тем, чем наполнили его впервые.

Легче переносить терпеливо то, что нам не дано исправить.

Высокие сосны чаще вырываются бурей, высокие башни обрушиваются с наибольшим шумом, и молнии обыкновенно ударяют в вершины гор.

Если есть у тебя нечто лучшее, предложи, если ж нет - покоряйся.

Запальчивый гнев - краткое сумасшествие.

Нет никого без пороков. Тот из нас наилучший, кто их имеет поменьше.

Кто многого добивается, тому многого недостает.

Добродетель женщин происходит часто от скупости их любовников.

Боязнь избежать ошибки вовлекает в другую.

ГОРАЦИЙ, Квинт Гораций Флакк (Quintus Horatius Flaccus) (65 — 8 до н. э.), римский поэт. В сатирах, лирических «одах», посланиях философские рассуждения, наставления житейско-философского характера в духе эпикуреизма и стоицизма. Трактат «Наука поэзии» стал теоретической основой классицизма. Знаменитый «Памятник» Горация породил множество подражаний (Г. Р. Державин, А. С. Пушкин и др.).

«Оды» Горация
ГОРАЦИЙ. ОДЫ

Книга первая

2. К Августу-Меркурию
Вдосталь снега слал и зловещим градом
Землю бил Отец и смутил весь Город,
Ринув в кремль святой грозовые стрелы
Огненной дланью.

Всем навел он страх, не настал бы снова
Грозный век чудес и несчастной Пирры
Век, когда Протей гнал стада морские
К горным высотам,

Жили стаи рыб на вершинах вязов,
Там, где был приют лишь голубкам ведом,
И спасались вплавь над залитым лесом
Робкие лани.

Так и нынче: прочь от брегов этрусских
Желтый Тибр, назад повернувши волны,
Шел дворец царя сокрушить и Весты
Храм заповедный,

Риму мстить грозя за печаль супруги,
Впавшей в скорбь, — хоть сам не велел
Юпитер —
Волны мчал он, брег затопляя левый,
Илии верен.
Редким сыновьям от отцов порочных
Суждено узнать, как точили предки
Не на персов меч, а себе на гибель
В распре гражданской.

Звать каких богов мы должны, чтоб Рима
Гибель отвратить? Как молить богиню
Клиру чистых дев, если мало внемлет
Веста молитвам?

Грех с нас жертвой смыть на кого возложит
Бог Юпитер? Ты ль, Аполлон-провидец,
К нам придешь, рамен твоих блеск укрывши
Облаком темным?

Ты ль, Венера, к нам снизойдешь с улыбкой —
Смех и пыл любви вкруг тебя витают;
Ты ль воззришь на нас, твой народ забытый,
Марс-прародитель?

Ты устал от игр бесконечно долгих,
Хоть и любишь бой, и сверканье шлемов,
И лицо бойца над залитым кровью
Вражеским трупом.

Ты ль, крылатый сын благодатной Майи,
Принял на земле человека образ
И согласье дал нам носить прозванье
«Цезаря мститель»?

О, побудь меж нас, меж сынов Квирина!
Благосклонен будь, хоть злодейства наши
Гнев твой будят, ты не спеши умчаться,
Ветром стремимый,

Ввысь. И тешься здесь получать триумфы,
Здесь зовись отцом, гражданином первым,
Буда нам вождь, не дай без отмщенья грабить!
Конным парфянам.

(Перевод Н. Гинцбурга)


11.К Левконое

Ты гадать перестань: нам наперед знать
не дозволено,
Левконоя, какой ждет нас конец. Брось
исчисления
Вавилонских таблиц! Лучше терпеть, что бы
ни ждало нас,—
Много ль зим небеса нам подарят, наша ль
последняя,
Об утесы дробясь, ныне томит море Тирренское
Бурей. Будь же мудра: вина цеди, долгой
надежды пить
Кратким сроком урежь. Мы говорим — годы
завистники
Мчатся. Пользуйся днем, меньше всего веря
грядущему.
(Перевод С. Шервинского)


7. К Помпею Вару

Кто из богов мне возвратил
Того, с кем первые походы
И браней ужас я делил,
Когда за призраком свободы
Нас Брут отчаянный водил?
С кем я тревоги боевые
В шатре за чашей забывал
И кудри, плющем увитые,
Сирийским мирром умащал?
Ты помнишь час ужасной битвы,
Когда я, трепетный квирит,
Бежал, нечестно брося щит,
Творя обеты и молитвы?
Как я боялся! как бежал!
Но Эрмий сам внезапной тучей
Меня покрыл и вдаль умчал,
И спас от смерти неминучей.
А ты, любимец первый мой,
Ты снова в битвах очутился...
И ныне в Рим ты возвратился,
В мой домик темный и простой.
Садись под сень моих пенатов,
Давайте чаши. Не жалей
Ни вин моих, ни ароматов!
Венки готовы. Мальчик! Лей!
Теперь некстати воздержанье:
Как дикий скиф, хочу я пить.
Я с другом праздную свиданье,
Я рад рассудок утопить.
(Перевод А. Пушкина)


14. К Постуму

О Постум, Постум! Как быстротечные
Мелькают годы! Нам благочестие
Отсрочить старости не может,
Нас не избавит от смерти лютой.

Хотя бы жертвой трижды обильною
Смягчить пытался ты беспощадного
Плутона, в чьем плену томятся
Даже трехтелые великаны,

За той рекою мрачной, которую
Мы все, земли дарами живущие,
Переплываем — властелины
Или смиренные поселяне.

К чему бежать нам Марса жестокого
И бьющих в берег волн Адриатики,
К чему нам осенью бояться
Австра, что рушит здоровье наше?
Мы все увидим черный, извилистый
Коцит, волной ленивою плещущий,
Бесславных дочерей Даная,
Труд Эолида Сизифа вечный.

Оставим землю, дом и любезную
Супругу, а из всех, что растили мы,
Дерев последуют за нами
Только постылые кипарисы.

Возьмет наследник вина, хранимые
За ста замками, на пол расплещет он
Цекубских гроздей сок, какого
Даже понтифики не пивали.
(Перевод 3. Морозкиной)

20. К Меценату

Взнесусь на крыльях мощных, невиданных,
Певец двуликий, в выси эфирные,
С землей расставшись, с городами,
Недосягаемый для злословья.

Я, бедный отпрыск бедных родителей,
В дом Мецената дружески принятый,
Бессмертен я, навек бессмертен:
Стиксу не быть для меня преградой!

Уже я чую: тоньше становятся
Под грубой кожей скрытые голени —
Я белой птицей стаи, и перья
Руки и плечи мои одели.

Летя быстрее сына Дедалова,
Я, певчий лебедь, узрю шумящего
Босфора брег, заливы Сирта,
Гиперборейских полей безбрежность.

Меня узнают даки, таящие
Свой страх пред римским строем, колхидяне,
Гелоны дальние, иберы,
Галлы, которых питает Рона.

Не надо плача в дни мнимых похорон,
Ни причитаний жалких и горести:
Сдержи свой глас, не воздавая
Почестей лишних пустой гробнице.
(Перевод Г. Церетели)


Книга третья

30. К Мельпомене
Создал памятник я, бронзы литой прочней,
Царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой
Не разрушат его, не сокрушит и ряд

Нескончаемых лет — время бегущее.
Нет, не весь я умру, лучшая часть меня
Избежит похорон. Буду я вновь и вновь
Восхваляем, доколь по Капитолию

Жрец верховный ведет деву безмолвную.
Назван буду везде — там, где неистовый
Авфид ропщет, где Давн, скудный водой,
царем
Был у грубых селян. Встав из ничтожества

Первым я приобщил песню Эолии
К италийским стихам. Славой заслуженной,
Мельпомена, гордись и, благосклонная,
Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.
(Перевод С. Шервинского)