Мои кумиры и друзья – альпинисты

Агнесса Клокова – Киев, математик,  МС СССР – 1963.

Фото из архива Андреева Г. и Клоковой А.

В 1954 я получила свою первую альпинистскую путевку в альплагерь «Искра». В этот год я приходила на тренировки альпинистов на склонах Днепра (предлагерная подготовка – так это называлось). Мы лазили на опорной кирпичной стене на днепровских склонах, где стоит «Зеленый театр». Наш тренер Виталий Васильевич Овчаров учил нас лазанию и спуску по веревке способом «дюльфер». Теперь мы только говорим, что спускаемся «дюльфером», хотя делаем это с помощью «восьмерки» или другого приспособления, прикрепляясь ими к веревке. А тогда во избежание ожогов от трения веревки по телу, всячески предохранялись: под ногу (вернее под ягодицу), на которой «сидели» приспосабливали газетную бумагу в несколько слоев или матерчатое что-то: рукавички, полоску плотной ткани. Также и на шею, на случай, если веревка с плеча сползёт. Спускаться было очень страшно. Особенно, когда только оторвешься от земляной площадки, спустишь ноги на отвес. В этот момент В.Овчаров произносил магические слова (он, преподаватель физкультуры, был неплохим психологом): «Шире пальцы на ногах!». Мы, привыкшие беспрекословно подчиняться его указаниям, начинали туго соображать. Что же надо делать? Что тренер велел исполнить? Пока думали, страх отступал, и, наконец, начинался спуск! Примерно так дрессировал великий Дуров хищных животных. Сажал льва в кресло на хвост. Сидеть зверю было очень неудобно, даже больно. Животное отвлекалось, агрессивность уменьшалась наполовину. И дрессировщик мог заставлять делать хищника то, что было нужно.

В мае с командой института мы поехали в Крым на первенство города Киева по скалолазанию. Соревнования проводили на Никитских скалах. Все лазили довольно плохо, т.к. я оказалась четвертой! Лазание по крепостной стене помогло. Позже скалы Денешей под Киевом стали скалодромом для скалолазания, а Крым – школой альпинизма.

И вот я еду в альплагерь. На перевалочной базе полустанка Лермонтово нас разместили в четырехместных палатках на ночь, а утром прибыла полуторка, усадили всех в кузов. И мы ехали часов 6-7 по пыльной дороге (не асфальтированной тогда) до лагеря. Там был душ, помню потому, что рядом стояла бочка. Кухонные работники в неё бросали хлебные корки, накрывали крышкой, как уж там, не знаю, но получался вкусный квас. Им встречали восходителей.

Первый инструктор! Многие альпинисты запоминали такого человека своей альпинистской судьбы! Но ни я, ни Света Гречановская, моя подруга (впоследствии МС и Чемпионка Украины по скалолазанию со мной в связке) не запомнили фамилии своего первого инструктора. А помним, как он ногой опрокинул приготовленный нами борщ на стоянке перед подъемом на ледник Азау. Борщ долго варился в «кастрюле» – высоком узком бачке, предложенном нашим быстро испеченным инструктором – третьеразядником. И мы, голодные, понеслись догонять отряд не по тропе, а по крутому травянистому склону, обходя отделения, чтобы встать на свое место за командиром. А вот командира отряда, ленинградца Владимира Ивановича Кабанова, мы запомнили хорошо. 

Кабанов В.И. - слева, справа - Клокова

Он рассказывал нам об окружающих нас горах, о военных действиях в этих местах, о высокой горе – Эльбрус. Нам, детям войны, его рассказы были близки и дороги. А еще он пел под гитару на биваках!

Я всегда гордилась тем, что родилась в Ленинграде, хотя моей заслуги в этом нет. Я не знала этого города, пока много лет спустя, судьба не забросила меня в Ленинград, а я стала гостьей своих друзей, с которыми познакомилась в горах.

Каким-то образом появилась свободная путевка, и я осталась в лагере еще на одну смену. На п. Профсоюзов я шла с какими-то чужими парнями в связке-тройке. Инструктора москвич Семен Баскин и киевлянин Юрий Чугунный так организовали восхождение, что мы подолгу стояли на снежных ступенях при подъеме, потом спускались всю ночь по осыпям, обходя «бараньи лбы». К концу ночи пришли к палаткам. Следующее восхождение на п. Кавказа было сорвано, разряд мы не закрыли. Опыта не хватило у инструкторов, они сами-то тогда были едва второразрядниками. С. Баскин стал мастером спорта, Ю.Чугунный ушел в науку. И тогда, и еще значительно позднее стало обидно, что я не поднялась на этот пик. Почему-то на него перестали ходить во всем ущелье. И теперь тоже. Сложно? Лавиноопасно?

В один из дней наш инструктор был дежурным по лагерю. Но его куда-то вызвали. Он надел мне повязку дежурного на руку, а сам уехал. Надо же, в этот день неожиданно вернулась группа траверсантов массива Шхельды, в составе которой был мой любимый командир отряда – Владимир Иванович Кабанов! Они прошли траверс в рекордный срок – три дня! Тогда не поощрялись скоростные восхождения. Но благодаря мастерству всех альпинистов этой группы, они смогли так быстро совершить восхождение, тем более что позволила погода. А мне пришлось организовать встречу победителей. Принесли квас из бочки, громко трижды кричали «Физкульт – привет!». Через много лет (1975) я прошла траверс массива Шхельды в спартаковской группе. Вроде не были мы слабаками, но траверсировали так долго, что стыдно вспоминать, если даже отбросить три дня отсидки из-за непогоды.

В следующем, 1955, я вновь в а/л «Искра». Радостная встреча с ленинградцами и москвичами, которых я успела полюбить и привязаться к ним. Мы жили в одной палатке с ленинградкой Людмилой Черкасовой, тогда уже разрядницей. В последующие годы я приезжала в Ленинград в командировку, останавливалась в гостеприимном доме Черкасовых. Познакомилась с младшей сестрёнкой Ириной. Люда гордилась, что Ира хорошая лыжница. А впоследствии Ирина Борисовна Черкасова стала КМС по альпинизму, инструктором 1-й категории. С ней я дружна до сих пор.

Попала в отделение бакинцев, инструктор – Талыб Селимханов – скрипач-альтист оперного театра в Баку. Нас две русские девушки – Вика Савельева и я. Надо же, мы сохранили с ней дружбу по сегодняшний день! Вика гостила у меня в Киеве в дни беды в Чернобыле, в командировке как дизайнер Дома моделей Мурманска. А теперь, к своему восьмидесятилетию стала жительницей Петербурга – такой подарок ей сделал сын. Прошли занятия, сходили на Когутай-баши по 1б. Потом Талыб уехал на траверс Домбая, на «пятерку», «закрывать мастера». Другие инструктора водили нас на «двойки»: Ах-су, Виа-тау и Джантуган. Запомнилось, как инструктор, москвич Юра Каунов, спускал участников своего и нашего, бесхозного, отделения с Джантуганского плато, обходя трещины и бергшрунды. Мы шли, только держась руками за одну веревку, впереди Каунов. Помню, что веселились, нам понравилось, что мы лихо и быстро спустились на ледник Джанкуат. Потом у нас появилось выражение «Кауновские перила».

Я стала разрядницей. И вновь мне повезло, я осталась на следующую смену. Первое восхождение на Чегет-Кару по 2б, в отделении в 8 человек. Поднимались медленно. Моя связка Андрей Хлебников, артист, мастер спорта по мотоциклетному спорту, чемпион Москвы. Мы плелись в конце группы, зато вниз руководитель послал нас первыми. Стрелой спустились на перемычку, подождали еще одну связку, которая хорошо шла, и дунули через ледник в базовый лагерь, на роскошную стоянку среди зелени и маленьких озёр, чтобы приготовить обед-ужин, т.к. понимали, что скоро стемнеет. Едва мы пересекли склоны под пиком Гермогенова, как грохнул обвал снежно-ледового карниза, нависающего над ледником из-под вершины пика. Остатки группы еще корячились по скалам, с ужасом они дождались, когда рассеется снежная пыль. Увидели нас, живых и бегущих в конце ледника, и еще медленнее стали двигаться. Только к темноте спустились к перемычке, на ней уселись на «холодную ночевку», когда мы, сытые и напоенные, улеглись в тепле палаток. За такое «бегство» и риск погибнуть в лавине, на разборе нам не засчитали восхождение. В годы работы инструктором, я еще дважды поднималась на Чегет-Кару по этому маршруту и всегда уводила своих подопечных вниз пораньше, когда лавины еще не «созрели».

Таких «лихачей» не очень хотели брать в группы. Инструктора лагеря, второразрядники, которым нужны были руководства на тройки, а четвертого участника не хватало, взяли меня по рекомендации В. Овчарова. И вот мы вышли на Накра-тау, 3а и Донгузорун, 3б. Я оказалась в связке с серьезным альпинистом, замечательным парнем! Володя Шистко, ленинградский художник, запомнился мне как заботливый напарник. На вершине Донгуза нас застал туман. И вдруг мы увидели редкое явление в горах. На облаках, ниже нас - наши тени в ореоле вокруг голов. Мы прислонялись головами друг к другу, тени повторяли движение, но ореол не отходил. Как не поверить, что горы покровительствуют тебе! На всю альпинистскую жизнь я сохранила любовь к своим двум напарникам по связке в тот год – Андрею Хлебникову и Володе Шистко. 

Клокова-Шистко

Мы редко, но радостно встречались то в Киеве или в Москве с Андреем, с Володей в «Алибеке» и в Ленинграде, когда останавливалась у Верочки Зубаковой, МС СССР по альпинизму.

Клокова и Зубакова

А дальше произошло маленькое ЧП. В тумане наш руководитель решил, что уже пора начать спуск с гребня Донгуза. Но почему-то не в сторону ущелья Юсеньги, как было по описанию, а в Сванетию (а значительно позже, я поднималась на Донгуз по контрфорсу, 4б, но спуск по описанию через «накринскую дырку», к канатке). И тут мы стали скользить. Под снежным небольшим покровом был твердый наст. Вызвали лавинку, на ней поехали вниз. К счастью каждая связка сама задержалась. Осторожно спустились в долину. Пришлось штурмовать перевал Бечо. А мне даже понравилось такое путешествие. Спустя много лет, на встрече ветеранов в этом же лагере, переименованном в «Баксан», я встретилась с одним из этих моих спутников. Мы сидели в предбаннике сауны - вино, кофе, воспоминания. Мужчина, сидящий рядом со мной, вдруг говорит, что ходил со мной на Накру и Донгуз. Я тут же уверенно отвечаю, что он ошибается, я хорошо помню всех из группы. И демонстрирую ему свою память: Борис Кутний – руководитель, его связка Гелий Степанов, Владимир Шистко и я. А он отвечает мне: «Я Гелий Степанов!». Я ахнула, ведь знала из альпинистской литературы, что он мастер спорта, руководитель секции альпинизма и команды г. Нальчик, чемпион Союза, но не узнала. Посмеялись.

В 1956 году я окончила институт, в мае-июне сдавала госэкзамены. Тренироваться не было времени. В а/л «Алибек» прибыла к вечеру, с опозданием на два дня. Получила снаряжение, а на следующее утро с отрядом вышла на скальные занятия, на верхние склоны Семенов-Баши. В рюкзаке было какое-то снаряжение, буханка хлеба, банка консервов (завтрак и обед сухим пайком). Шла тяжело. На первом привале у меня забрали продукты. А ко второму, я совсем «сдохла». Отправили в лагерь со стажером. На разборе получила оценку «Слабо подготовлена физически». На следующий день занятия проходили на больших камнях в районе лагеря. Отрабатывали спуск «дюльфером». И я видела, что мои выносливые товарищи забыли, как уложить веревку вокруг тела. Стала помогать им. У них не было в городе, где они жили, регулярных технических занятий и лазания по скалам, а только физические тренировки. Такое и у нас в Киеве было в некоторых секциях: бегали, подтягивались. А как приедут в горы, по скалам едва шевелятся. Оценку за второй день получила «Технически подготовлена хорошо», но на тренировочное 1б меня, слабачку, не взяли.

Оставшись в лагере, мне повезло. 

Алибек-56

Командир отряда, ленинградец Владимир Григорьевич Старицкий, МС, отличный скалолаз, не пошел с отрядом в поход. Ему поручили готовить команду лагеря к первенству Домбайского района по скалолазанию. Команда скалолазов лагеря состояла из ленинградцев: сам командир, Фаина Николаевна Кабанова – МС (жена моего любимого командира по а/л «Искра» – Кабанова и мама моей подружки Нины), Лида Феоктистова (с ней мы подружились на многие годы, встречались в горах и в Киеве), Чемпион Ленинграда по скалолазанию того года – Володя Волосевич. Он проштрафился в предыдущую смену на Птыше. На скалах переобулся в тапочки, за два часа с напарником поднялся на вершину, оставив вторую связку где-то в начале маршрута. Теперь работая на лагерь, завоевывал прощение для дальнейших восхождений. Команда скалолазов лагеря каждый день бегала на Домбайский камень на тренировки. Меня взяли запасной. Впервые я получила уроки настоящего скалолазания. Помню, что Чемпионом среди женщин стала Фаина Кабанова!

Вернулся отряд с восхождения. Меня и новых «задохликов» Володя Волосевич повел на Голову Сулахат, 1б. Вышли пораньше. На спуске мой напарник, Панфутий (его так странно звали) сползал по скалам спиной к склону, касаясь «пятой» точкой и руками скал. Мне стало страшно, но я крепко держала его на веревке, идя верхней. Тем не менее, к обеду были в лагере. На следующий день мы вышли в тройке (без парня) на траверс Сулахат с «ног». И тоже к обеду были в лагере. Я получила отличную характеристику по технике и выносливости. И вот, я, наконец, попала в отряд. Нашей группе разрешили выход на самостоятельное восхождение на Зуб Софруджу, 2а. Руководитель – ленинградец по фамилии Андреев. Имени не помню. Мы быстро поднялись на вершину, а на спуске по крутому снежному склону вдоль «сапога» понеслись в паре глиссером! Это было отчаянно смелый спуск. Принес он мне истинное удовольствие. Надо же, что оба мы владели глиссером хорошо (как уже испытавшие спуски с гор на лыжах). Спустя несколько лет, когда я траверсировала Зуб Софруджу по 3а в компании киевских мастеров, мне не разрешили лихачество. Спускались в три такта лицом к склону. А еще позже, будучи инструктором, я сама не разрешила своим участникам глиссировать, пока не спустились ниже, где склон положе, и чтобы нас не видели в бинокль наблюдавшие работники КСП.

На заключительное восхождение на Белалакаю, 3б, шли всем отрядом. Командиром нашего отделения оказался ленинградец Геннадий Николаевич Дульнев. Сначала мы шли на маршруте где-то в конце, но довольно слаженно. На ключевом участке вперед вышел командир В. Старицкий, а наше отделение за ним первым поднялось на вершину. Нас охватил восторг от панорамы района!

Смена закончилась. И тут еще одна удача! Нескольких лучших разрядников лагеря по рекомендации командиров отряда и отделения оставляли в лагере на 10 дней для выполнения 2-го разряда! Это решение принимал начальник учебной части, ленинградец, мастер спорта Владимир Алексеевич Буданов. Так заинтересованно в спортивном росте молодежи, относился в те годы еще один начуч – харьковский мастер спорта Михаил Семенович Борушко в а/л «Накра».

Вот такое значительное влияние на мою альпинистскую карьеру сделали альпинисты из Ленинграда. А двое из них: В.Г. Старицкий и Г.Н. Дульнев надолго остались в моем сердце как любимые командиры. С Дульневым я встречалась еще дважды. Когда он работал в а/л «Алибек», я из а/л «Домбай», пришла к нему на встречу. Для меня он был кумиром как альпинист и как гордость ленинградского университета – самый молодой доктор физико-математических наук. Я разыскала его в Киеве на защите кандидатской диссертации преподавателя физико-математического факультета института, который я окончила. А со Старицким встреча состоялась в Крыму на скалах Крестовой горы. Вероятнее всего это был 1965 год, а значит, проводился чемпионат СССР. Трассу мужского индивидуального лазания на скале Крестовая готовил Старицкий. Он, МС по альпинизму и многократный Чемпион Ленинграда по скалолазанию 1950-1955 годов. Тренер думающий, разрабатывающий строгую научную систему тренировок скалолазов (читай «Спутник альпинизма», 1970).

Маршрут проложили по центру левой части массива, очень длинный. А главное, впервые сложный. Настолько, что около десятка первых скалолазов не смогли его пройти. Жаловались спортсмены, что после прохождения половины трассы, руки не выдерживали напряжения, не держали. Соревнования были близки к срыву. Судейская коллегия заволновалась. И тогда В. Старицкий предложил остановить соревнования, и самому продемонстрировать прохождение трассы. Ему было уже не мало лет – 50, но он держал хорошую спортивную форму, а главное, он владел отличной скальной техникой. В. Старицкий со своими ребятами тренировался на скалах Выборга, в районе Ястребиного озера и ст. Кузнечное.

Старицкий легко прошел маршрут. Спустившись, он объяснил, как надо лезть: больше нагружать ноги, тогда руки выдержат. И добавил, что все участники сильнее его, моложе, им надо повышать техническое мастерство лазания. Прошла пора просто «беговых трасс». Да, это было начало нового качественного скачка в соревнованиях скалолазов.

Соревнования были спасены. Спало нервное напряжение, которое охватило многих скалолазов. И парни полезли. И когда пролезли трассу участники второй группы (сильнейшие), результат демонстратора В.Старицкого оказался по времени 10-месте!

В те годы Владимир Григорьевич стоял во главе ленинградской школы скалолазания. Его ученики триумфально ворвались во всесоюзную элиту. Это было новое поколение скалолазов, качественно выше своих предшественников. Вот их имена, и все они связаны с именем Заслуженного тренера СССР по скалолазанию В.Г. Старицкого: Виктор Маркелов, Геннадий Гаврилов, Вадим Коротков, Вера Выдрик, Ольга Маркелова и другие. К сожалению, в тот 1965 год, не выступал в чемпионате лучший скалолаз Ленинграда, чемпион города 1965 – Виктор Маркелов. Потому что в те годы к всесоюзным соревнованиям допускались спортсмены, имеющие квалификацию не ниже первого разряда по альпинизму. Вот такой парадокс! Позже, в Правила по допуску внесли 1-й разряд по скалолазанию или альпинизму (после ввода 1-3 разрядов по скалолазанию, а КМС и МС – ввели еще позже – в 1969).

1957 – я в Москве на международном молодежном фестивале, в горы не поехала.

1958 – а/л «Белалакая». Сказочный деревянный домик, построенный без единого гвоздя еще до войны. В уютной круглой столовой – гостиной мы собирались на выпуск перед восхождением. В лагере только два инструктора-консультанта. Комиссия по выпуску состоит из них и участников, имеющих второй разряд (выпускающие на «двойки»). Я в самой старшей по квалификации группе – перворазрядника киевлянина Артура Глуховцева (впоследствии МС, Чемпиона СССР, ходившего с Л. Мышляевым). Первая «четверка» на Аксаут, 4а. Восхождение на Узловой Аманауз, 4а, двумя связками-тройками (для двух руководств). Во второй связке Борис Егоров, будущий космонавт, тогда студент 2-го московского мединститута. 

На «четверку» позволялось выписать красную икру. Часть яиц нес Борька в кастрюле с лапшой и конфетами-карамельками. На леднике отрывался от нас, такой он был выносливый бегун. А когда ожидал нас перед подъемом, так присел на рюкзак, что на перемычку к биваку принес «яичницу» с содержимым кастрюли. Ему поручили взять соль, забыл, не взял. Пришлось нам кушать целенькие яйца, принесенные мной (нормальную яичницу), с красной икрой.

В 1959 – я решила выучиться на инструктора. А/л «Джантуган». Всесоюзная школа инструкторов. Начальник школы ленинградец Белецкий Евгений Андрианович. Начуч – Баров Кирилл Александрович. Командир отделения – Кабанов Владимир Иванович. Я как увидела его там, побежала проситься к нему в группу. В каждом отделении по одной девушке. Над лагерем «скальная лаборатория», там проводились занятия. Один из маршрутов считался эталонным, у нас в отделении его прошли двое: я и парень кабардинец, всего третьеразрядник. После этого лазания мы с ним составили связку. Правда, он считал меня задавакой из-за того, что я – имела второй разряд! Но мы подружились с Али Керимовым, впоследствии оба стали мастерами спорта.

Когда я поняла, что альпинизм для меня надолго, пошла на специальные тренировки в институт физкультуры к нашему мастеру спорта Владимиру Моногарову. Он придумал тренажер для подтягивания. Я, слабачка, ни разу подтянуться не могла на перекладине! А тут никаких усилий! Подтягиваешь только половину своего веса. Через месяц тренировок подтянулась два раза. Приехала в а/л «Белалакая» – четыре раза, а через год к школе – 9 раз! Я выходила на утреннюю зарядку к перекладине, скромно начинала подтягиваться. Парни считали громко: раз, два, три. Потом тихо – четыре, затихали. На пять, шесть, семь – удивленно смотрели на меня. Восемь, девять – я спрыгивала со словами: «Хватит». Они-то не знали, что я больше не могу! Вот такой задавакой я была! Школу окончила на «отлично».

Пожалуй самым запомнившимся на много лет вперед осталась наука, полученная в школе, как подниматься «зайльцугом» на отвесных скалах. Владимир Иванович Кабанов и Павел Филиппович Захаров (командир отделения курсантов с которым мы работали вместе на этом занятии) предоставили мне возможность пройти стенку «зальцугом»1/.

Клокова, Зальцуг

Я не раз использовала это умение при восхождениях в Крыму, а в а/л «Безенги» исполнением этого приёма на  стене Кундюм-Мижерги «похвасталась» перед вредным инструктором, который всё время придирался ко мне.

Безенги, 1963 год. Виталий Михайлович Абалаков рекомендует меня, спартаковку,  в группу Володи Шатаева. «Связываемся» мы с Киром Коноплёвым, спартаковцем, физиком из Гатчины. Мне нужна «пятёрка» – пятитысячник на мастера. Успешно сходили на Уллуауз, а потом вышли на Дых-тау с юга. Это восхождение для меня – самое любимое из всех «пятёрок» (исключение – женская Ушба). Потому что В. Шатаев к нам с Киром отнёсся как к достойным спортсменам. Шатаев  шел первым в связке с Андреевым Владимиром Андреевичем2/, забивал крючья, а мы, вторая связка, организовывали страховку через эти крючья, а потом их выбивали. Шли без перил! Это то, что мне было по душе. Так ходили классные альпинисты. К сожалению, на других моих «пятерках» было много перил. С Киром мы шли попеременно первыми, я благодарна ему  за доверие. И только на одном, ключевом участке были перила, я шла последней, один крюк выбить не смогла, Володя разрешил его оставить, уж больно крепко он сидел. Еще в начале подъёма мы встретили спускающуюся группу. Остановились на перекус. Запомнился мне только Витя  Егоров, с ним я продолжила краткое знакомство в лагере. Он так увлекательно говорил на альпинистские темы, что мимо него пройти невозможно. Встречались «мимоходом» на памирских аэродромах. С Киром мы еще раз встретились в Памирской экспедиции 1966 года (он – с П.Будановым, я – с А.Кустовским), нашим командам довелось несколько дней сидеть в Алтын-Мазаре в ожидании вертолётов.

Два года я «грозилась» начучу Павлу Павловичу Захарову приехать к нему в лагерь и сходить в связке с ним на Далар. И вот 1965 году, наконец, приехала. Но мы «изменили» друг другу, я в группе Гарика Полевого поднялась на Двойняшку, а потом Паша в двойке с Валентином Граковичем - на Далар. Я не переставала любоваться изящными интерьерами «Узункола»: в столовой - люстрами из огромных колёс телеги, отполированных и покрытых лаком; и особенно оформлением учебной части. Ему помогали ребята-художники, но идеи и изысканный художественный вкус были Пашины!

В первую смену работала со значкистами в отряде ленинградца Бориса Николаевича Кораблина (фото 17). Его я знала по встречам на скалолазании. Борис и его жена Люся (фото 18) выступали за ленинградскую команду и всегда успешно, часто становились призёрами.

Захаров Павел Павлович	Кораблин Борис Николаевич	Кораблина Людмила Константиновна

Командир Кораблин разрешал инструкторам не привязываться к связкам своего отделения, если не было необходимости. На учебном восхождении на траверсе Мырды 2-й к/тр. я могла переходить от связки к связке, обучая своих подопечных организации страховки через выступы. Не словами, а соответственными действиями на скальном маршруте. И только при переходе через провал по снегу, где командир первым прошел и навесил перила для отряда, пришлось пристегнуться, т.к. было, куда падать при неосторожности. Во вторую смену этим же составом мы работали с разрядниками. Когда выпустили группы на самостоятельное восхождение на в. Фильтр, через два часа мы с командиром вышли по «троечному» маршруту и догнали своих участников под вершиной. Борис не мог сидеть спокойно и наблюдать за ребятами, на всякий случай он должен был быть рядом со своими подопечными. При подъеме в начале маршрута на первую вертикальную стеночку Борис не пустил меня вперед, хотя я просила. Может, не доверял, а скорее сам получил удовольствие от демонстрации быстрого прохождения, как на соревнованиях. Далее мы шли одновременно. Я получила удовольствие от такого скоростного партнёра, изо всех сил старалась лезть по скалам быстро, как могла. И в последующие годы я с удовольствием встречалась с Борисом где-то мимолётом на сборах, в экспедициях, или у него в Ленинграде, уже как гостья их семьи.

В последнюю командировку в Кронштадте в 2002 году я вырвалась в воскресенье в Петербург. Ира Черкасова организовала мне свидание с сестрой Людмилой, а затем Люся Кораблина повезла нас в знаменитый пригород, где Борис в тот день «работал дедушкой», ждал нас.

У ленинградок была традиция собираться раз в году на девичник. Готовили баранью ножку, красное вино к ней. И вот однажды на чемпионате СССР по скалолазанию по их инициативе был у девчат-скалолазок свой праздник. Боря Кораблин ушел к парням, предоставив свой с Люсей гостиничный номер (большой, как бывали в старых дореволюционных гостиницах). Какое кушанье было – не помню, но было весело. Мы сфотографировались моим фотоаппаратом с автоспуском. Потом фото я разослала всем, по адресам, что дали мне девушки.

Девичник, 1963 г.

В 1974 году я впритык выполнила норматив старшего инструктора. А в 1975 году, будучи в мае на альпиниаде сухумских физиков, узнала, что поменялись требования на инструктора 1-й категории. Надо было закончить всесоюзные курсы. Созвонилась с федерацией, мне сказали, что если будет недоезд, то примут. И я на свой страх и риск появилась в а/л «Адыл-су». Начальник школы Григорий Михайлович Маслов принял меня. Но почему-то долго не определял в отделение. А всё потому, что испугался, что такая лихая участница пытается пробиться по знакомству. Он помнил меня по «Белалакае», из группы строптивых участников, препятствовавшим выходы на «четвёрки», да и слышал, что я «ушбистка». К тому же оказалось, что я знала весь состав преподавателей, а они – меня. Со многими я работала или у них училась. И, естественно, каждая встреча в лагере сопровождалась весёлым обниманием, поцелуями, как это делают добрые друзья. Алексей Сергеевич Угаров даже обиделся на меня, что я скромно с ним поздоровалась, со словами ко мне: «Уже не узнаёшь старика?», конечно, я тут же исправилась. С Рэмом Терро, Алимом Романовым я рядом росла в «Баксане», они стажеры, я новичок, значкистка, разрядница. С Борисом Ряжским – начальником КСП - работала в «Цее». С Яковом Григорьевичем Аркиным связывали меня спартаковские встречи, кстати, там, на сборах, я познакомилась с младшим Аркиным – Михаилом - курсантом. И так весь состав тренерско-преподавательский оказался моими друзьями. Наконец с опозданием приехал Виктор Васильевич Жирнов. И надо же, Маслов заметил, что с ним я не знакома. Тут же определил меня к нему в отряд. Как же я была благодарна судьбе! Я поняла, что такое в альпинизме методика проведения занятий. Ведь раньше я больше внимания уделяла спортивности, так как любила работать с разрядниками, и не знала, что делать с новичками и значкистами. Главное в нём, как преподавателе, было сначала - «учить», а потом - «требовать». И эту науку я впитала. Г.Маслов на выпускные экзамены включил меня к самым строгим преподавателям – Романову и Ряжскому. Сдала экзамен я на «отлично», не подвела своего учителя. С тех пор я с большой благодарностью вспоминала и радостно встречалась в лагерях с Виктором Жирновым.

Жирнов и Клокова

Из ленинградцев чаще встречалась я с Костей и Бертой Клецко.

Клецко К. и Клокова	Клокова и Клецко Берта

Не помню, где я познакомилась с Костей (на каких-то спартаковских встречах), но на горнолыжных сборах в Кировске в декабре, когда там четыре часа света, остальные – полярная ночь, мы встретились как друзья. Он в сборной Ленинграда, я в сборной украинского «Авангарда». Обе команды жили в общежитии техникума, так что вечера проводили совместно. Часто пели под гитару (Костя играл и пел), развлекал нас и ленинградец  Юрий Беляев с прекрасным оперным голосом. С Бертой я познакомилась тоже на горнолыжных сборах, в Бакуриани. Она – лучшая горнолыжница «Спартака», я уже с украинской командой «Спартак». А потом частые встречи в альплагерях, на сборах «Спартака». Костя не раз выручал меня, принимая летом в лагерь инструктором без предварительной договорённости, т.к. на закрытом предприятии, где я работала, существовала проблема с отпусками. Он из редких начучей, который доверял своим инструкторам совершить восхождение из лагеря в лагерь. Так я с разрядниками сходила на «Длинную фамилию» по 2б и 3а (на её плече - канатка), после обеда были в лагере. Не раз мы вместе катались на лыжах на трассах Чегета. А в Ленинграде Костя угощал финскими ликёрами, что было большим дефицитом в те годы. Переписывались, и сейчас общаемся по МЛ.

Наша украинская команда «Спартак» не раз оказывалась в одном районе с чемпионской ленинградской командой Гурия Александровича Чуновкина на Памире. То на леднике Бивачном, то на Абдукагоре, или в аэропорту Джиргаталь сидели по нескольку дней в ожидании вертолётов. В 1978 году Гурий приходил в наш базовый лагерь на встречу с нашим руководителем Володей Черевко, их команды заявили одну стену на пик Революции. Он подарил Володе и мне (как раз ко дню рождения) ленинградскую книгу «Вертикали». На следующий год вышла киевская книга «Идущие к вершинам», Володя Черевко – составитель и автор одного из рассказов, там есть и мой рассказ, в котором я критикую тогдашние правила альпинизма, называя не конституционным запрет на восхождения в группе, где более одной женщины. Об этом мы говорили с альпинистками – ленинградками, с Таней Фишковой, Инессой Мухиной. У них мне пришлось жить по нескольку дней, бывая в командировках в Ленинграде. После Ушбы у меня было желание собрать женскую команду на техническое восхождение из сильнейших альпинисток страны, об этом мы мечтали с Таней Фишковой, и только с Алевтиной Пахомовой нам удалось в Крыму пройти по стене на гору Сокол. А через пару лет «подросли» мои киевлянки Светлана Недосекова, Галя Цветкова, Мила Павлова, Рома Нечипоренко, но пробиться сквозь запреты тех лет нам не удалось. Мы, киевлянки, смогли лишь трижды выступить в классе малых гор (Крым) на Чемпионате Украины, повторяя «золотые» и «серебряные» маршруты мужчин предыдущего года на Куш-каю, Морчеку, Айю. Судейская коллеги присуждала нам трижды «бронзу». А потом нашему покровителю Г.В. Полевому указали на нарушение правил.  Григорий Владимирович Полевой создал новый вид соревнований по альпинизму - класс малых гор, тогда они проводились в Крыму  и только на Чемпионатах  Украины, и «жив» этот класс у нас и сейчас.

Фишкова и Клокова	Клокова и Пахомова

Сейчас по возможности общаюсь с друзьями по альпинизму на коротких встречах или по телефону, радуемся теперь не восхождениям, а написанием книг воспоминаний о горах.

Полевой и Клокова