НА ПИК РЕВОЛЮЦИИ

А.С. Угаров – ЗМС 

После успешного восхождения команды высотников профсоюзов в 1953 на пик Е. Корженевской (Памир, высота 7105 м 1/) ВЦСПС организовал год спустя экспедицию на непокоренный пик Революции – 6987 м , четвертую по высоте вершину Памира2/. В экспедиции участвовали опытные альпинисты-высотники, заслуженные мастера спорта Е.А. Казакова (начальник экспедиции) и Е.И. Иванов; мастера спорта А. И. Иванов, А.С. Гожев, И.М. Евсеев, врач экспедиции Л.И. Керцман, завхоз С.Г. Успенский; начальником штурмовой группы был назначен мастер спорта А.С. Угаров. Из разных городов прибыло 15 альпинистов.

Первый лагерь был организован на берегу р. Кукуй-Бель-су, дальше машина не могла пройти. Здесь мы ознакомились с новым для нас «транспортом» — кутасами. Памирские яки (по-киргизски кутасы), когда некоторых из них начали завьючивать, быстро расстались со своей обычной флегматичной натурой — скакали, становились на дыбы, пока им не удавалось сбросить груз. Мы уже было пожалели, что связались с кутасами, которые так измотали нас во время погрузки; только позже, в тяжелых условиях похода оценили все их высокие альпинистские качества.

Первая партия во главе с А.И. Ивановым вышла на разведку: проверить пути, наметить переправы через Танымас. Вслед за разведкой вышел и остальной состав экспедиции. Мы пересекли долину р. Карачим, стекающей с перевала Казыл-Белес, и двинулись по более длинному, но легко проходимому для каравана пути. В темноте добрались докутасьей(яководческой)фермы.

На следующий день продолжали путь к перевалу Апак. Один из кутасов, доставлявший много хлопот, лег. Пришлось оставить его вместе с грузом под перевалом. Вернувшиеся утром караванщики нашли только ободранные волками останки.

Перевалив через Апак, мы спустились в широкую (2,5- 3 км ) долину Шуралы, всю флору которой представлял терескен. Миновав безжизненную долину, остановились у вытекающей из бокового ущелья голубой речки. Травянистая полянка усыпана цветами, которые местные жители так и зовут «гюль» (цветок). Впрочем, наши киргизы называли так почти все виды горной флоры, и только бархатистый эдельвейс, более крупный, чем в Альпах, имел собственное название «бархоз-чай». Предание гласит, что человек, впервые нашедший его, заварил из пушистых цветов чай.

За фермой Рус-Булак отпускаем верблюдов, они не могут двигаться по крутым тропам, ведущим в долину Танымас. У нас остались кутасы, лошади и ишаки.

Узкая тропа, местами высеченная в отвесных стенах глубоких каньонов, тянулась высоко над р. Танымас. Она то растекалась десятками рукавов, охватывая всю долину, то снова собиралась в единый мощный поток, перебрасывающийся от правого к левому берегу. У впадения в Танымас р. Кок-Джар на высоте 3300 м мы увидели необычную для Восточного Памира рощу. Стены ущелья защищали деревья от холодных северных ветров, дующих со снежных хребтов. Местные жители зовут ее Топтал – «Большой зеленый лес».

Вечер выдался прекрасный, луна еще не вышла из-за гор, но уже осветила розовым светом дальние склоны, а поднявшись, разливает свои лучи по всей долине и прилегающим хребтам.

На следующий день наша группа отправилась вверх по Танымасу, который встретил нас сильными ветрами, песчаными бурями, переправами через бурлящие потоки. Впрочем, Корженевский так и переводил название Танымас: «Он не узнает», «Не будет приветливым».

Пройдя 2- 3 км , мы должны были переправиться на правый берег. Поток разделялся на множество рукавов, и мы свободно преодолели широкое русло, хотя ледяная вода обжигала тело и мы погружались в нее почти по пояс.

Дальше в одном из плывунов завяз ишак: пришлось его разгружать и вытаскивать усилиями всей группы с применением веревок и других спасательных средств. Переправившись, встретили второй топтал из густых зарослей колючих растений. Немилосердно пекло солнце, и один из кутасов, скрываясь от зноя, успел так далеко забраться в лес, что мы с добрый час выгоняли его из колючих зарослей.

Выше по долине попытка переправить через Танымас ишаков не увенчалась успехом. Пришлось отослать их назад с одним из участников. Начали переправу на кутасах. Их по праву можно назвать кораблями памирских просторов,как верблюда зовут кораблем пустыни.

Кутасы одинаково хорошо шли по крутым горным тропам над обрывами, по глубокому снегу, ледникам, не менее отважно переправлялись и через бушующие потоки. В бешено ревущей реке, когда вода доходила им выше половины туловища, кутасы спокойно и уверенно продолжалипуть.

По дороге встречались тугаи – небольшие площадки, поросшие травой и низкими кустиками шиповника с белыми и розовыми цветами. На влажном песке следы барса, волков, маленьких барсучат, широкие отпечатки лап медведя.

Так мы добрались до лагеря «Пыльного», получившего это название в 1952 г . Он расположен в небольшой котловине, между конусом выноса речки и осыпью. Ежедневно во второй половине дня здесь поднимается порывистый западный ветер скоростью до 9-10 м/сек, несущий тучи пыли.

В 1,5- 2 км от лагеря мы нашли ровную каменистую площадку длиной в 2,5 км и шириной в 350- 400 м . Выложили посадочный знак Т, на выступе скалы нашли место для наблюдения за грузом, который сбросят нам с самолета. Утром передали в Ош: в горах летная погода. Через час, когда высоко над горами появился самолет, мы зажгли дымовые шашки.

Ущелье наполнилось дымом мотора, заглушавшим бешеный рев горного потока. Самолет сделал разворот над ледником на фоне снежных гор, мы выпустили цветную ракету. Едва успели добежать до пункта наблюдения, как самолет начал с бреющего полета бомбить нас мешками с продуктами. Мешки с сухарями, хлебом, банки с консервами в основном сохранились, но яблоки, картофель, лук, свежую капусту и овес полностью собрать не удалось.

Ночью к пасущимся на зеленой площадке кутасам начали подбираться волки. Пришлось отгонять их выстрелами.

Утром снова в путь. По дороге к базовому лагерю «4100» пересекли потоки, берущие начало с ледников Северного и Южного Танымаса; из-за слабого таяния они не так многоводны. Там, где в 1952 г . утонула при переправе лошадь и чуть не погиб один из участников, мы переходили вброд.

По правому берегу ледника Грумм-Гржимайло, двигаясь по древней, местами заросшей травой морене, вышли к горному озеру на высоте 4100 м . Несмотря на большую высоту, склоны покрыты зеленой травой, озеро со всех сторон защищено от холодных ветров, здесь необычно тепло для такой высоты. У озера и расположился наш базовый лагерь.

Караван с остальным грузом задержался в пути. Оказалось, что р. Северный Танымас, которую мы так спокойно переходили вброд, за сутки неузнаваемо изменилась. В горах произошел обвал, скопившаяся вода прорвала образовавшуюся преграду, и вместо спокойного ручейка несся мутный горный поток, с грохотом ворочая огромные камни;его не могли перейти даже кутасы.

После двухдневного отдыха на разведку пути восхожденияс тяжелыми 30-килограммовыми рюкзаками вышла группа: Скоробогатов, Шилкин, Солодовников, Шкрабкин, Угаров.

От лагеря «4100» идем по изрезанному громадными трещинами леднику. По глубокой расщелине около скал выходим с морены на верхнюю часть ледника. С нависшей трехсотметровой скальной стены время от времени срываются камни. Приходится быстро проходить опасные места.

В верхней части ледник делится глубокими продольными увалами. Срединная часть ледника возвышается над краями. Это объясняется тем, что края ледника омываются нагретым от скал воздухом и поэтому таяние здесь более интенсивно. Путь по леднику усложняется неровной поверхностью кальгоспоров. Ноги то и дело проваливаются в заполненные водой небольшие углубления, расположенные с северной стороны кальгоспоров. Выше двигаемся по ровному леднику, но он покрыт слоем свежего снега, идти еще труднее.

К вечеру поднялся сильный ветер от ледника Федченко. Видимость не больше 10-15 шагов. Почти три дня мы шли, ориентируясь по компасу, задаваясь определенным азимутом, проверяя при разрыве облаков правильность направления.

Вечер застал нас на высоте 5500 м . В просветах облаков видны звезды, они необычно ярко поблескивают: признак дальнейшего ухудшения погоды.

Утро встретило нас сплошной облачностью. Буран усиливался, мы упорно продвигались вперед, но, поднявшись не больше чем на 200 м по высоте, вынуждены были снова рыть в снегу площадки, сооружать снежный барьер для защиты от ветра и располагаться на ночлег.

Еще один день ушел на то, чтобы подняться на 300 м , только к вечеру мы вышли на огромное ровное снежное плато площадью в несколько квадратных километров, расположенное на высоте 6000 м .

А утром перед нами предстал во всей красе царящий над вершинами мощный массив пика Революции. 

Пик Революции

Тщательный осмотр показал, что ледовая стена высотой в 400- 500 м , по которой пытались подниматься на седловину в 1952 г . Е.И. Иванов и К.К. Кузьмин, покрыта в этом году снегом.

Возможно, это облегчит восхождение!

При разведке в нижней части стены мы установили, что выпавший за несколько дней непогоды рыхлый снег непрочно лежит на склонах. Со стенки, по которой мы намеревались подниматься, сошла огромная лавина. По мере того как пригревало солнце, загрохотали лавины и с прилегающих к плато километровых склонов.

Выход на стенку явно опасен. Кроме того, у нас подходил к концу контрольный срок возвращения к основной группе.

Мы встретились с ней в лагере 2 на высоте 4500 м . Из лагеря «4100» участники челноками переносили 25-28-килограммовые рюкзаки на расстояние дневного перехода по леднику Грумм-Гржимайло (длина его около 37 км ), с тем чтобы в этот же день возвращаться обратно в лагерь и питаться там, а не расходовать занесенные наверх продукты и горючее.

За три-четыре перехода мы продвинулись с грузами до лагеря 5 на высоту 6000 м . Эти походы с тяжелым грузом на большой высоте могли выдержать только альпинисты. Небезынтересно отметить, что присоединившиеся к нам пять молодых физкультурников из Оша после первого же выхода на ледник отказались от участия в экспедиции.

По плану разведки Угаров и Скоробогатов выходят на северо-восточный гребень, по которому предпринимала попытку восхождения группа немецких альпинистов, участников советско-германской экспедиции 1928 г . К нашей группе присоединились Данилович, Маслов и Андриашин. Им нужно было совершить восхождение на вершину 4б к/тр., чтобы получить право на участие в основном штурме пика Революции. Нам предстояло пройти по правому гребню, спуститься на седловину между высшей точкой северо-восточного гребня и пиком Революции. Нужно было обследовать тот верхний участок примыкающей к седловине стены, что нельзя было просмотреть снизу. Мы должны были закрепить двухсотметровые перила для подъема Гожева с Ковырковым, направляющихся по снежно-ледовой стене на седловину.

Нашу палатку, установленную на высоте 6000 м при первой разведке, занесло снегом, местами она покрылась толстым слоем льда. Растяжки так натянулись, что палатка у конька лопнула. Ночевать в ней нельзя. Пришлось отпустить растяжки с одной стороны, втянуть вовнутрь полотнище. Зашивали его вплоть до полуночи, когда температура уже опустилась до -17°.

Утром начали подъем на северо-восточный гребень по крутому снежному склону. В освещенной солнцем верхней части снег раскис, уползал из-под ног. Крутизна достигала 50-60°. Продвигаться вверх было невозможно, с трудом траверсируя склон, мы вышли на разрушенные сыпучие скалы; они вывели нас на гребень контрфорса, упирающегося в нависающий снежный карниз; прорубив в нем за два часа глубокий наклонный туннель, вышли, наконец, на основной гребень.

Широкие снежные площадки чередовались с легко проходимыми перепадами. Чем выше, тем круче становился гребень. Во второй половине дня минуем три огромных карниза, нависающих на10- 15 м .

Эти карнизы нависают над километровой стеной то влево, на юг, то вправо, на север, в сторону пика Безымянного. Идти по склону под карнизами не менее опасно: рыхлый свежий снег уходит из-под ног, местами проваливаешься по пояс. Двигаясь в нем, пробиваешь глубокую траншею, рискуя подрезать лавину. Приходится выбирать наименее опасную зону на стыке гребня и отходящих от него карнизов. Но ее нелегко определить! И мы то выходим на нависающий, готовый обрушиться карниз, то сноваспускаемся на крутой склон, таящий лавины.

Прощупывая каждый шаг, глубоко вбивая ледоруб, определяем безопасную, зону. Нет-нет и ледоруб проваливается, и мы видим сквозь отверстие наш палаточный лагерь на километровой глубине.

Страховку здесь применить трудно: крюк забить некуда, ледоруб не держится в рыхлом снегу. Договариваемся: если один сорвется, другой немедля бросается на противоположную сторону гребня.

Поздно вечером долго срубаем лед, разгребаем снег, чтобы установить палатки. Хочется отдохнуть, но надо еще забить ледовые крюки и привязать к ним не только палатки, но и самих себя.

Утром перед нами предстают три взлета скального гребня. При выходе на верхнюю часть карниза, чтобы добраться до твердого снега и укрепиться в устойчивой позиции, приходится протаптывать либо разгребать метровой глубины траншею: тяжелый труд на высоте 6400 м . Хочется отдыха, но вечер застает нас в еще более трудных условиях, чем вчера. Хотя до верхней части гребня осталось не более 1,5 часа ходьбы по сравнительно несложному пути, пришлось располагаться на бивак на остром гребне.

Вторая группа пришла поздно. Даниловичу стало плохо, и он повалился в еще не установленную палатку. Ночью ему почти не давал спать сильный кашель, к утру состояние ухудшилось. Данилович пытается идти, но он даже не держится на ногах.

Положение тяжелое! Мы находимся в таком месте, что не можем спустить больного по пути подъема. Спускать его по стене? Но мы рискуем застрять где-то вместе с больным. Ночевка на стене на высоте около 6400 м при 20-25° мороза и ветре угрожает всей группе.

Решаем быстро разведать ведущий вверх гребень, чтобы немного поднять по простому пути больного. Дальше мы отправим его к седловине и организуем дальнейший спуск.

По радио связываемся с находящейся на плато группой Гожева. Предупреждаем, что путь по гребню очень сложный, им лучше идти по четырехсотметровой снежно-ледовой стене на седловину. Я сброшу им с седловины двухсотметровую веревку для страховки в верхней части стены. Это позволит спасательной группе подняться к больному за день вместо двух.

Скоробогатов, Маслов и я вышли на разведку пути эвакуации. С больным остался Андреяшин и вечером подал термитными спичками сигналы бедствия в основной лагерь. Уже в ночь к нам вышел спасательный отряд.

День спустя возле больного было 13 человек. По симптомам и консультации по радио с врачом установили воспаление легких.

Подрубили два карниза; обрушившись, они вызвали лавину и расчистили нам безопасный путь для транспортировки больного. Даниловича закутали в несколько спальных мешков и начали спуск в сопровождении Скоробогатова и Ковыркова. Так, напряженно работая с 10 до 23 часов, мы закончили спуск в полной темноте при 25° мороза.

Несмотря на больное сердце, врач экспедиции Керцман поднялся до 6000 м и оказал необходимую помощь. День спустя на железных санях (листы от больших жестяных банок) нашего товарища отвезли в базовый лагерь («5600»), где здоровье с потерей высоты пошло на улучшение.

Тренерский совет принял решение идти на штурм. Но за это время оскудели запасы бензина и продуктов питания. Пришлось сократить до 11 человек штурмовую группу, оставив лишь наиболее сильных и выносливых.

Два дня отдыхали в лагере «5600»: после шести суток изнурительных походов мы не могли продолжать путь к вершине. Впрочем, в памирских условиях самое понятие «отдыха» было относительным, так как мы были на уровне 5600 м , что соответствовало высоте вершины Эльбруса.

15 августа штурмовая группа в составе А.С. Гожева, П.К. Скоробогатова, А.И. Ковыркова, И.Г. Солодовникова, М.Ф. Шилкина, А.С. Шкрабкина, Р.Н. Андреева, Э.М. Рыспаева, В.М. Селиджанова, Б.С. Шляпцева, А.С. Угарова (начальника штурма) вышла на приступ пика Революции.

Идем утопая в глубоком снегу. По-пластунски с тщательной страховкой переползаем по едва держащемуся снежному мосту через бергшрунд. К 13 часам ветер стих. Немилосердно пекло солнце. Температура 35° выше нуля! Несмотря на то, что идем в одних рубашках, изнываем от жары.

Перед нами предстала гигантская, уходящая в голубую даль четырехсотметровая снежно-ледовая стена: наиболее опасный и сложный участок пути. Странные звуки, подобные шуму пропеллера, раздаются то справа, то слева. Оказывается, это камни, падающие с верхних скал.

Выходим под сорокаметровый ледовый выступ, преградивший подъем, над головами летящие сверху камни. Наметили выход на. левый выступ «в лоб» по снежному склону. Надеваем кошки. На льду лежит непрочный слой снега толщиной в 15- 20 мм . Крутизна увеличивается, движению мешают тяжелые рюкзаки.

Солнце давно уже скрылось за склоном стоящего перед нами пика Революции. Наступает вечер. Мороз усиливается. Зато больше не падают камни и миновала угроза лавин. Мороз сковал снег, и мы спокойно траверсировали лавиноопасный склон над ледовыми сбросами. Сумерки. Холодная ночевка на стене угрожает обморожением. На счастье, впереди показались следы. Припоминаю, во время разведки я спускался здесь с седловины.

Несмотря на темноту и сильную усталость, мы продвигаемся вперед к ровной площадке, где можно расставить палатки. Ночью температура упала до -25°. Непрерывно бушевал ветер, ночью он обычно дует с ледника Федченко. Наши палатки предохраняет от ветра снежный барьер.

Наступило утро. Сильный шквалистый ветер мешал выходу. Несмотря на яркое солнце, мороз достигал 12°. Из двух вариантов подъема на плато «6700» — по снегу или по скалам — мы предпочли снежный. Но наст не выдерживает веса альпиниста с тяжелым рюкзаком, проваливаемся по колено.

Обходим ледовые глыбы, недавно обрушившиеся с нависающего ледника. Постепенно поднимаемся, затем траверсируем восточный склон гребня по направлению к перемычке между левой и главной вершинами.

Буран все усиливается, видимость не дальше 5- 8 м . Приходится ориентироваться по компасу при резких разрывах облаков. Большая возможность заблудиться: в окружающей нас сплошной облачности рискуем сорваться с километрового обрыва. Ночевку организовали на высоте около 6800 м на склонах восточного контрфорса. Вырыли в снежном склоне ниши, вытоптали площадки для палаток. Какое блаженство, забравшись под вой ураганного ветра в палатку, выпить относительно горячего чая, пусть температура кипения воды на этой высоте 70°.

Утро встретило нас вихревыми потоками снежных столбов. Несмотря на неблагоприятную погоду, выбрались из согретых палаток и пуховых мешков. Палатки и спальные мешки оставляем на биваке, придавив глыбами снега.

Идем по скальному контрфорсу. Впереди выбирают путь Рыспаев и Селиджанов. Ветер свирепствует с прежней силой, и мы часто останавливаемся, будучи не в силах преодолеть его напор.

Скоробогатов снимал подъем кинокамерой, я – фотоаппаратом. Но это дорого обошлось нам: руки так закоченели,что мы оттирали их вплоть до вершины.

Снежная пыль забивает нос и рот, затрудняет дыхание. Отчаянно мерзнут руки и лица, хотя мы опустили капюшоны, оставив лишь небольшие отверстия для глаз. Очки забивает снегом,местами идешь вслепую.

Поднимаемся по несложным скалам, но то и дело придерживаемся руками, чтобы внезапный порыв ветра не сбросил с гребня. Через два часа достигаем седловины между главной и юго-восточной вершинами. Широкий, покрытый мелкой щебенкой гребень образует ровную площадку. Отсюда ясно видно наивысшую точку массива, центральнуювершину.

Пологим снежным гребнем продолжаем подъем до верхней его части, и 11 альпинистов команды ВЦСПС достигают первыми вершины пика Революции высотой в 6987 м . 

Революция. 1954 г.

На вершине провели около часа, наблюдая панораму пиков Сталина, Е. Корженевской, Патхора, вершин юго-западного Памира, ледника Федченко.