Первому траверсу Безенгийской стены – 70 лет

Герман Андреев и Юрий Строганов – по материалам книги Л.Замятина «Пик Белецкого».

К 100-летию со дня рождения Евгения Андриановича Белецкого

В центре Кавказского хребта, между перевалами Дыхниауш (3877 м) и Цаннером (4100 м), возвышается Безенгийская стена, стоящая на границе Сванетии (Республика Грузия) и Кабардино-Балкарской Республики (Россия), протяженностью по линии гребня более 12 км. Это один из самых холодных и не предсказуемых по погодным условиям районов Кавказа. С севера стена возвышается над самым большим ледником Кавказа – Безенгийским, длиной 17 км. Вся стена состоит из девяти вершин: Шхара (5068 м); пик Шота Руставели (4960 м); Джанги-тау (5058 м); Катын-тау (4970 м); Гестола (4860 м) и Ляльвер (4350 м). От первого восхождения на Шхару (1884 г. – англичание Коккин и проводники Альмер и Ротт) до наших дней, траверс Безенгийской стены считается и почитается, как одно из высоких альпинистских достижений.

Безенгийская стена

 В конце лета 1938 г. Белецкий предполагал выехать в составе высотной экспедиции на Юго-Западный Памир. Но эту экспедицию отменили. И тогда Евгений решил осуществить одну старую задумку – совершить полный траверс «президиума Главного Кавказа» – Безенгийской стены. Он уже почувствовал вкус к рекордным восхождениям, самым трудным, самым опасным, не пройденным никем в мире.

Здесь всегда сильные ветры и крайне неустойчивая погода. Подобный траверс требует от восходителей кроме большого опыта и отличной техники еще и огромной выносливости.

Первую попытку траверса Безенгийской стены с запада предприняли в 1932 г. братья Абалаковы вместе с Алексеем Гермогеновым. Но из-за непогоды, после восьми дней работы, альпинистам пришлось спуститься на ледник Безенги, не преодолев массива Шхары.

В 1935 году группа Сергея Ходакевича покорила три вершины Безенгийской стены (Катын-тау, Гестолу, Ляльвер), начав восхождение с ледника Безенги.

В конце летнего сезона 1938 года сразу три группы бросили вызов Безенгийской стене. Первыми вышли с юга грузинские альпинисты во главе с Александром Гвалия. Но и им пришлось отступить. Были покорены лишь две вершины – Гестола и Катын-тау.

25 июля в Безенги на поляну Миссес-кош (будущий а/л «Безенги», прим. ред.) прибыли одновременно две конкурирующие команды, заявившие целью восхождения рекордный траверс Безенгийской стены.

Московскую команду (С. Ходакевич, П. Глебов, В. Крючков, А. Лапин) возглавлял Сергей Ходакевич.

В команду Евгения Белецкого входили ленинградец А. Бердичевский1/, москвич Д. Гущин 2/ и нальчанин И. Леонов, исполнявший обязанности начальника спасательного пункта района.

Обе команды намеревались начать траверс с перевала Дыхниауш, обе хотели выйти первыми. Ведь второе прохождение стены – уже не рекорд, а лишь повторение рекорда.

Белецкий Е.А. 1939 год.	Ходакевич С. И.	Бердичевский А.С. 1941г.	Гущин Данил 1933 г.

Ходакевич оформил свой выход на маршрут в Москве. Белецкий этого сделать не мог из-за предполагавшейся экспедиции на Памир. Поэтому команда Белецкого не просила никаких дотаций для рекордного траверса, решив попытаться осуществить его на свои личные средства.

Евгений хорошо знал инструкции и правила о порядке организации горовосхождений. В них имелся пункт, согласно которому спортивные группы, составленные из мастеров альпинизма или старших инструкторов, имели право выходить на маршрут, не утверждая его предварительно в Комитете физкультуры, а лишь зарегистрировав его на местном спасательном пункте горного района.

Все четверо участников группы Белецкого располагали для восхождения лишь очередным отпуском, полученным на работе, а траверс мог затянуться надолго. Поэтому 26 июля Белецкий вышел на траверс Безенгийской стены первым.

До перевала Дыхниауш группу сопровождал заместитель начальника спасательного пункта Ибрагим Голгуров. Ему-то и оставил Белецкий контрольный срок возвращения – 4 августа, решив, что десяти дней вполне хватит для совершения полного траверса стены. Как выяснилось в дальнейшем, срок этот был слишком мал.

Альпинисты не учли ухудшения погоды. Портативными рациями, необходимыми для связи со спасотрядом, в те годы восходители не располагали.

Четверка Белецкого начала подъем по СВ ребру Шхары. Из-за недостатка времени они не сделали заброски на перемычки между вершинами Безенгийской стены (как обычно поступают альпинисты перед выходом на продолжительный траверс), и поэтому им пришлось идти с очень тяжелыми рюкзаками.

Преодолев скальные ножи, восходители организовали ночевку на гребне Шхары. Ночью поднялся сильный ветер, пошел снег. А вскоре разыгралась настоящая буря. Лишь у «памирцев» – Белецкого и Гущина были пуховые спальные мешки. Леонов с Бердичевским замерзали в своих ватных спальниках.

Утром Белецкий выглянул из палатки. Снег валит и валит. Туман. Видимость ограниченная. Сколько дней продлится эта непогода? Не замерзать же, сидя на месте! Посовещавшись, решили выходить. Натянув штормовки поверх шерстяных свитеров, вылезли на гребень.

Медленно шли к вершине до тех пор, пока буран и густой туман не заставили остановиться. Пришлось срочно ставить палатку и отсиживаться. Непогода не унималась.

Лишь на пятый день достигли главной вершины Шхары. 1 августа пурга вынудила устроить дневку. На следующий день прошли Западную Шхару. 3 августа добрались до пика Руставели. Из-за непогоды четверо суток просидели под вершиной Джанги-тау: опасный неразведанный спуск с нее совершенно не просматривался. Уже прошло два дня, как истек контрольный срок возвращения группы на Миссес-кош. Восходители знали, что внизу начинаются спасательные работы. Но что делать? Нет никакой возможности сообщить спасателям, что у траверсантов все благополучно, что приходится пережидать непогоду. Из-за плотного тумана нельзя подать световых сигналов. Никто их не увидит. По существу, еще позавчера нужно было прекратить восхождение и спускаться вниз. Но куда спускаться? С вершины Джанги-тау есть два пути спуска: на север, на ледник Безенги по крутым снежно-ледовым сбросам и на юг, в Сванетию. Но полуметровые снежные наносы, грозящие лавиной, усталость и обморожения альпинистов... Оба варианта спуска крайне опасны. Придется пробиваться по гребню к вершине Катын-тау. Это единственный выход из их положения. Двигаться и двигаться. Бороться за жизнь до конца.

На двенадцатый день вершину Катын-тау осветило солнце. И почти сразу же восходители увидели приближающийся самолет. Они поняли, что это разыскивают их. Радостно замахали руками, приветствую летчика, всячески стараясь дать ему понять, что у них все в порядке, что группа боеспособна и продолжает траверс. Самолет покачал крыльями, развернулся и улетел. Огромная тяжесть спала с плеч руководителя. Теперь, воспользовавшись улучшением погоды, можно заканчивать рекордный траверс, «добить» наконец эту стену. Правда, силы и продукты на исходе, а впереди еще три вершины. Но на Памире было и похуже. Слава богу, не надо думать о спасателях.

А тем временем внизу полным ходом шли спасательные работы, участие в которых приняло большое число людей. Как выяснилось впоследствии, пилот Липкин опознал группу, сообщил о ее местонахождении и о том, что группа Белецкого уверенно траверсировала Джанги-тау. Но в дальнейших радиопередачах сообщение пилота было сильно искажено. До спасателей дошла радиограмма о том, что Липкин видел траверсантов на северном склоне Джанги-тау (а не на южном, как было на самом деле). Это сообщение вызвало на поляне Миссес-кош недоумение.

А группа Белецкого продолжала траверс, идя уже на "голодном пайке". Подошло к концу и горючее – сухой спирт. 7 августа на спуске по скалам с Катын-тау их настигла гроза. Пришлось спешно спускаться на ледяной склон и, вырубив площадку, укрыться в палатке. Гремел гром, сверкали молнии. Площадка была так мала, что альпинисты с трудом разместились в палатке. Вынужденная отсидка не прибавляла сил. От холода еще сильнее хотелось есть. Палатку завалило снегом, скаты ее провисли. При каждом движении иней сыпался на лица альпинистов.

Взойдя на Гестолу, начали спуск к Ляльверу. Последняя ночевка была под его вершиной. На восемнадцатый день траверса, преодолев последнюю гору, альпинисты спустились на ледник Нижний Цаннер и побрели к Миссес-кошу. Они уже шли, как заведенные автоматы, засыпая на ходу, спотыкаясь о камни и снова возвращаясь к действительности. Но траверс Безенгийской стены закончен! Они сделали это первыми в мире! Одолели. Смогли. Выдержали. Скоро встреча с друзьями: горячий чай и сон на мягкой траве – сколько душа пожелает. Показался Миссес-кош. На морене- люди. Они что-то кричат, машут руками и, кажется, спорят о чем-то. И вот уже покорители Безенгийской стены окружены ими. Коршуном налетел Павел Рототаев:

– Какое вы имели право идти?! Почему не пропустили Ходакевича?!...

...За нарушения, допущенные при траверсе, Белецкий был дисквалифицирован и лишен звания мастера спорта. С. Ходакевич, дождавшись улучшения погоды, совершил вслед за Белецким повторное прохождение Безенгийской стены. Успешно закончив траверс, он утверждал, что нигде не обнаружил следов группы Белецкого. Однако некоторые из участников группы Ходакевича говорили о том, что следы были.

Ходакевич всеми правдами и неправдами пытался доказать, что честь рекордного восхождения принадлежит именно ему. Но убедить кого-либо в этом ему так и не удалось. Поэтому не может не вызвать удивления тот факт, что через десять лет в статье «Безенгийская стена», помещенной в сборнике «К вершинам Советской земли», в 1949 году С. Ходакевич напишет: «Траверс группы Белецкого был новым выдающимся достижением советских альпинистов...».