ЭВЕРЕСТ ПО ЦЕНТРУ ВОСТОЧНОЙ СТЕНЫ

Дневник Карлоса Булера,
опубликованного в книге «ЭВЕРЕСТ 70 лет истории мужества»,
 перевод Игоря Ивашура, Мюнхен.

 ПРЕДИСЛОВИЕ

Последней непокоренной гигантской, бесконечно широкой стеной Эвереста была восточная, или, как ее еще называют, Канчунгская стена. Она расположена между северо-восточным гребнем и южным седлом вершины. Восточный контрфорс – «Fantasy Ridge» – падает от пункта 7884 м крутым ребром к канчунгскому леднику. Юго-восточней от него расположены гигантские кулуары – «Trinity Gullies», над которыми на высоте 7500 метров расположен угрожающий висячий ледник. Дальше к югу расположены два гигантских контрфорса. Центральный контрфорс, по которому проходит маршрут американской экспедиции 1983 года имеет своим кульминационным пунктом южную вершину Эвереста. Второй выходит напрямую к южному седлу (1988). Оба уже пройдены и являются труднейшими маршрутами на горе. В нижней части центрального ребра много веревок пройдено в натуральном бигвольном стиле, с той только разницей, что для вытягиванья хаулбэгов применялась не мускульная сила, а лебедка. Верхняя часть, напротив, довольно проста, зато – лавиноопасна и очень тяжела физически из-за перманентной тропeжки.

На Эвересте осталось немного поистенне былых пятен, или скажем точнее, новых идей. Мне довелось побывать на встрече немецких альпинистов с сэром Крисом Бонингтоном, на которой он определил несколько целей для поколения активных альпинистов и их преемников в ближайшем десятилетии. Среди самых интересных были траверс Эверест - Лхоцзе - Нуптзе, Fantasy Ridge на восточной стене, ну и, наконец, целью ХХI века он назвал диретиссиму юго-западной стены Эвереста.

КАНЧУНГСКАЯ СТЕНА ЭВЕРЕСТА Игорь Ивашура – Мюнхен, 2001 г.

 После разведочной экспедиции 1980 года, под руководством Энди Харварда  (Andy Harvard) стал ясен маршрут. Экспедиции 1983 года понадобилось 28 дней на прохождение сложной скальной части ребра. Канчунгская стена Эвереста считалась долгое время не проходимой. Первым об этом заявил Меллори, исследовавший в 1921 году массив почти со всех сторон. Лавины, сходящие с этой гигантской, ледово-снежной стены сметают практически всё на своём пути. В 1981 г. американская экспедиция при участии Эдмонда Хиллари и Курта Димбергера прошла контрфорс восточной стены до 7000 метров, но из-за высокой лавиноопасности в верхней части стены, вынуждена была отступить. В 1983 году, подстёгнутые фактом прохождения советской командой сложнейшего маршрута на юго-западной стене, американцы вновь оказываются под стеной. У них в багаже, кроме привычных километров перильной верёвки и флажков для маркировки склона на верхней части стены, также гранатомет для обстрела лавиноопасных склонов и моторизированная лебёдка для транспортировки хаулбэгов («хаулбэг» – haul bag большой баул, мешок, т.е. подъём больших грузов специальными методами на крутых стенах – прим. ред.) на бигволле («бигволл» – это очень протяженные, крутые стены – прим. ред.1/) контрфорса. Экспедицию расшатывали разногласия по поводу выбранной тактики восхождения, а состав штурмовой команды несколько раз перетасовывался из-за болезней участников.

Хаулбэг, 40 кг

 Но, в конце концов, тяжёлая работа всего состава принесла свои результаты,  и штурмовая группа достигла вершины мира по новому маршруту. Из ниже представленных отрывков дневника Карлоса Булера можно собрать полную картину решающих дней этой эпопеи.

СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ... Карлос Булер

Американская экспедиция 1983 года поставила себе исключительную цель: пройти восточную стену Эвереста. Самая безопасная и невероятно красивая линия проходила по центральному ребру, спускавшемуся от южной вершины вниз и обрывавшемуся километровым бигволлом к леднику Канчунг. Полный спектр технических средств, сравнимых с элькапитановскими, позволили преодолеть препятствия.

Эверест с Востока

26 сентября

Лагерь «Pinsetter». Снова всё утро уходит на радио-переговоры. Народ из «снежного» лагеря говорит мне, что я не должен к ним спускаться - у них нет для меня грузов. Потом снова распоряжение: подниматься вверх. Чуть позже всё кардинально меняется, я снова должен оставаться в лагере. И под конец, любое движение на сегодня отменяется – на горе снова снежный буран.

Мне не остается ничего иного, как оставаться в лагере и ждать, как поведет себя погода. По всей видимости, придётся ждать октябрьского солнца, которое прогреет и укрепит снежные склоны. Прождать день в лагере не проблема. После месяца в базовом лагере это – игрушки. Интересно, как там склоны выше контрфорса? Главное, что бы лавины нас не похоронили.

27 сентября

Я не могу поверить в случившееся! Я сказал: мы должны обратить внимание на Джеффа и подстроиться под его темп, он сегодня, что-то совсем плох, видно конкретно ослаб за эти дни. И тут один из этих типов говорит - я не должен болтать подобную ерунду, это не хорошо для команды, если люди об одном из членов особенно заботятся, естественный отбор уже поставит все на свои места. Больше всего мне хотелось на этом же зацепе развернуться, спуститься в базовый лагерь и улететь домой. У меня в глазах стояли слёзы и я боялся, что кто-нибудь это заметит. Эта ситуация подтверждает тот скепсис, который я прочувствовал в отношении «команды» в самом начале. Да ну и чёрт с вами со всеми... Мы с Лоу пошли дальше в «башенный» лагерь. Я допустил ошибку, протропив всю дорогу первым. Следующий раз пойду в обозе.

На всё про всё нам осталось не больше 10 дней. Зависит, естественно, от погоды. Я был бы счастлив – закончить эту авантюру через десять дней. Судя по форме, в которой я нахожусь, мне не удастся оказаться в первой четвёрке счастливчиков. Плевать! Такой альпинизм всё равно не в моём стиле...

28 сентября

Сегодня я подыхаю. Мы с Лоу протропили до 7600 м. Я, как мальчишка, рвался вперёд, оно понятно, впервые оказался на самом острие экспедиции. Завтра будем пробиваться на 7800, где организуем лагерь IV. Меня радовала возможность работать в полную силу. Особенно острое чувство - бить тропу там, где до тебя не ступала нога человека. Мне кажется, я пережил сегодня счастливейший день моей жизни.

29 сентября

Сегодня вся наша банда в сборе. Меня, наверняка, опять начнут давить комплексы неполноценности во время обсуждения мест для установки лагерей и прочих важных решений. Если погода удержится, то максимум через неделю мы поднимемся на вершину. Для меня не плохо. Находясь с 12 другими типами на этой горе, я буду рад окончанию всего мероприятия, и использую возможность свалить с этой проклятой горы. Уже надоело находиться в такой большой толпе. Даже не знаю, как я буду себя чувствовать дальше вверху. Даже если мне не светит вершина, то можно удовлетвориться своим собственным высотным рекордом. Взвалив на свои плечи лебёдку для перетаскивания грузов, начинаю понимать, что вся наша экспедиция выходит за рамки обычного! Все те технические сложности, все опасности, подстерегающие нас на каждом углу совершенно необычны для маршрута на такой гигантской горе.

Эверест с Востока

1 октября

Сегодня я чувствую себя получше. Ночь мы провели довольно спокойно в лагере IV и теперь тащимся потихоньку в лагерь V, расположившийся на высоте в 25.000 футов. Приятно почувствовать организм готовым к любой нагрузке. Вчера случилось невероятное: меня включили в состав штурмовой команды. Для меня это граничит с фантастикой: для толстоватого, неуклюжего, совершенно не спортивного парня из штата Нью-Йорк. Я чувствую себя польщённым, хоть и знаю, что я не сильнейший и не самый опытный в команде. Наш успех зависит от массы случайностей. Но если мы через четыре-пять дней окажемся на вершине мира, то после этого у меня будет много времени, что бы подумать над смыслом жизни. Всего лишь мечта? Почему же нет? Как часто у альпиниста есть шанс помечтать о новом маршруте на Эверест.

2 октября

В нашем лагере снежный ураган. Мы отдыхаем, валяемся в палатке и кипятим чай. Самочувствие великолепное! Я готов к решающей попытке. Получится ли это?

3 октября

Опять всё перетасовано! Группа «А» будет урезанна на три человека, и кто вылетает в первую очередь для меня ясно. Когда Джим определил меня во вторую группу, к Киму и Лоу, я был вполне удовлетворён его решением. Быть в группе с этими молодцами приятное дело. В первой же шестёрке сконцентрировалась вся сила и опыт нашей экспедиции. После двух дней непогоды, назавтра прекрасный прогноз. Какой кайф быть членом этой «машины», отработанной как швейцарские часы... если бы только погода не вносила свои поправки. Мы молимся за удачу через несколько дней.

5 октября

Лагерь IV пуст. Вся группа находится на пути к лагерю V. Ким и Лоу таскают грузы в шестой лагерь, а я пашу на заброске в пятый. Ветер и облака не обещают улучшения погоды. Через четыре дня всё будет позади. Неплохо было бы оказаться на самой макушке и на одном дыхании спуститься в долину.

6 октября

У Дава (Dave), кажется, начался отёк легких. Неожиданно я снова попадаю в штурмовую группу. Я - самое слабое звено во всей цепи. Мне так жаль команду «А»! Слезы наворачивались на глаза, когда Георг (George) и Коп (Kop) разговаривали по рации с Джимом. Я гораздо слабее этих двух парней. Да и вообще, они самые сильные в нашей команде. С угрызениями совести сидим в лагере и кипятим чай. Я находился под прессингом успеха, так как не уступил своё место Георгу.

7 октября

Сегодня мы поднимаемся. Лоу пакует вещи. Потрясающая погода. Нам предстоит ночь в пятом лагере на высоте в 25200 футов. Ким просто умница, он даже поёт от радости.

Для облегчения транспортировки грузов экспедиция использовала лебёдки. Первая лебёдка была мощностью в 5 лошадиных сил и была в состоянии поднять 40-килограммовый хаулбэг на высоту в 300 метров. Вторая, при помощи заполненного снегом верхнего мешка, поднимала груз на следующие 250 метров вверх. Нам удалось с помощью этого снаряжения поднять почти пол тонны грузов наверх.

10 октября

Итак, вчера Георг стоял на вершине, Дан и Джай (Jay) тоже. Я, Лоу и Ким позавчера. Эверест. Шесть человек на вершине. Наша мечта воплотилась в жизнь. Мы совершили первопрохождение Канчунгской стены к вершине Эвереста.

Это довольно трудно, в калейдоскопе последних часов сохранить ясную голову. Прогулка к шестому лагерю седьмого числа прошла без проблем. Я шел неспешно: с Лоу и Ким, гонку не устраивал. Ночью часа три-четыре кипятили чай, а уже в час ночи начали собираться на восхождение. Вышли из лагеря в 4 часа утра и следующие 11 часов без остановки тропили. Нам понадобилось 6 часов для подъема к «нормальному» гребню на высоте в 27500 футов. Состояние снежного склона было невероятно плохим. Выбравшись на южный гребень, мы встретились с японцами, совершавшими бескислородное восхождение по нормальному пути подъема, и пошли дальше.

При подходе к «ступени Хиллари», на нас спустился ураганный ветер: только при мысли о том, что в таком же ветре пропал Мик Бурк (Mike Burke), после прохождения Юго-западной стены, вызывает самые не приятные предчувствия. Я стараюсь держаться пониже слева, не выходя на гигантские карнизы, свисающие над восточной стеной. Я тропил вперёд, осознавая, что нахожусь на острие всей экспедиции. Коп предупредил, что передо мной будут появляться масса предвершин. Так же он сказал, что, увидев собственно вершину, я сразу пойму, что это – она. Это было хорошим советом. Когда вершина оказалась в непосредственной близости, я остановился в ожидании Лоу и Ким. Погода была великолепной, и мы в полном безветрии тронулись в сторону вершины, последние шаги мы прошли вместе. Всё как во сне!

Вокруг нас был полный штиль, казалось, что в этой тишине можно зажечь свечу и она не затухнет. Мой фотоаппарат вернул меня к действительности, не захотев работать на таком морозе. Он замёрз, по всей видимости, безнадёжно. Ким связался по рации с базовым лагерем, и мы услышали пение тибетцев, как нам сказали, они встали в пять часов утра и без перерыва пели свои молитвы, мы были искренне тронуты, услышав их голоса.

Мы вытащили кучу вымпелов и тибетские молитвенные транспаранты, с которыми собирались сфотографироваться на вершине. Сняв кислородную маску, я тут же заметил, как замедлились мои движения. Особенно меня интересовало, как протекает ледник Ронгбук в сторону Тибета. После этого - фотографирование снаряжения, для наслаждения панорамой особо то и времени не было. Я явно чувствовал, что мы уже давно в пути и сильно утомленны, желание начать спуск проступало довольно явственно в моём сознании. Чувство удовлетворения накатилось на меня. Нам нужно было ещё безаварийно спуститься вниз. Mike Burke опять всплыл в моём сознании. Я догадывался, что сегодня нам предстоит преодолеть не мало препятствий, прежде чем мы окажемся в относительной безопасности.

В 15:25 мы начали спуск. Я задержался на пару минут, собрать камней на сувениры и уже потерял моих друзей из виду. В этот момент я понял, что я один: потрясающий момент, один человек выше всех остальных на целой планете. Спуск был не так прост. На «ступени Хиллари» образовалась пробка.

Пять японцев стояли внизу, а Лоу спускался вниз, двигаясь, как в замедленном кино: он отключил кислород, так как из-за этого его очки запотевали. Пока мы оба спускались к южной вершине, Ким и след простыл.

Поднявшись на южную вершину, я заметил его добрую сотню метров ниже на юго-восточном гребне. Он довольно сильно нервничал при мысли о холодной ночёвке на этой высоте, поэтому жал на газ. Было уже полпятого и солнце клонилось к горизонту. Я тоже беспокоился по этому поводу. Чуть позже мы встретили ещё одного альпиниста, поднимающегося вверх. Я подумал, что он тоже принадлежит к японской экспедиции, спортсменов, которую мы до этого видели. Так же как и японцы, он поднимался без кислорода.

«Сколько ещё до вершины?» – спросил он нас на ломаном английском. Я не знал, что же ответить. Время уже позднее, а ночью температура опустится ниже сорока градусов. Моя глотка пересохла и я почти не в силах был разговаривать. Я показал на свою маску и сказал: «с кислородом около часа, без кислорода?! Не знаю», после чего пожал плечами.

«Нет времени, совсем нет!» пробормотал он, посмотрев на японцев, всё ещё копошащихся на «ступени Хиллари». Что касается времени, то он был прав. Но тот, кто идёт к Эвересту без кислорода имеет особую мотивацию, и решение принимать должен сам. Он мне сказал, что он не японец, а шерпа. Он будет спускаться. Мне тоже показалось, что это самое приемлемое решение, конечно, мне было легко так говорить, имея вершину за спиной.

Я достал запасную пару термо-рукавиц и вместе с запасным термосом, вставленным в одну из них, оставил на тропе в надежде, что японцы во время спуска заметят их и воспользуются при надобности. Мне на спуске они не понадобятся, если не случится шторм и не придётся ночевать под открытым небом. Я стал спускаться по склону южной вершины. Снег был спрессован ветром, и срыв в этом месте означал верную гибель. Лоу спускался так же как я, лицом к склону. Я был футов 40-50 впереди, когда услышал короткий возглас Лоу. Я обернулся и увидел его лежащим вниз головой по склону. Это было необъяснимо. Я бросился на передних зубьях кошек спринтом вверх и прижал его своим весом к склону. После броска на этой высоте мне показалось, что мне просто перекрыли кислород, я хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на песок. Пару секунд мы лежали так, подобные бесформенной массе из тел и снаряжения. Лоу провалился ногой в неглубокую трещину и по инерции завалился вперёд, представ в столь странной позе моему взгляду.

После того, как мы поднялись, он спустился оставшиеся сотни футов лицом к склону. Мне хотелось догнать Ким до его ухода с гребня на восточную стену.

Я видел как шерпа, с которым я разговаривал, спускался дальше. Я тоже спускался дальше к Киму. Он наверняка уже начинал мерзнуть и хотел спуститься ниже. Меня обуревало чувство, что я должен ждать Лоу. Через две минуты я вновь услышал его крики. Когда он спустился ко мне, стал рассказывать о увиденном. Один альпинист проскользил мимо него по склону и, набирая скорость, пропал на сбросах юго-восточной стены. Это был шерпа, с которым я разговаривал на южной вершине. Мы хотели спуститься на южное седло и сообщить японцам о происшествии. Но после этого мы встретили ещё одного шерпа. Выслушав наш рассказ о происшествии он остался на удивление спокойным. С тяжёлым сердцем мы начали наш спуск по восточной стене. Было уже поздно и солнце уже скрылось за горизонтом. Ким так же скрылся из вида. Мы поскакали по следам, оставленными нами утром при подъёме. Около 20 часов добрались до шестого лагеря.

Видны палатки второго лагеря. Георг, Коп, Джай и Дан находились в лагере. Ким встретился с ними, но пошел дальше вниз, освободив место в шестом лагере для нас. Он невероятно сильный альпинист! Мы же вшестером провели кошмарную ночь в трехместной палатке.

На следующее утро Коп отказался от своей попытки восхождения: история с шерпом произвела на него неизгладимое впечатление. Георг поднялся на вершину вместе с Джай и Дан 9 октября. По дороге к вершине они встретили японца по имени Ендо, спускавшегося после холодной ночёвки на южной вершине. Георг оторвался вперёд, а Джай и Дан достигли вершины уже в тумане и при первых порывах ветра. Погода ломалась на глазах. Как потом выяснилось, только 3 японца из виденных нами на гребне, вернулись живыми обратно. Георг нашел на гребне ледоруб одного из погибших и, спустившись вниз, отправил его родственникам альпиниста.

11 октября

Сегодня я просто убит. Самому даже не понятно. Но, несмотря на это, начинаю спуск сразу после завтрака. Пора домой. Силы испаряются на глазах. Вчера весь день провалялся в палатке, за это время на улице насыпало десять дюймов снега. Под этим снегом остались погребенными шансы для восхождения третьей штурмовой группы. Мы сворачиваемся. Мы спускаемся вниз.

13 октября

Только теперь до меня стало доходить, что мы проложили новый маршрут на вершину Эвереста! Я стоял на вершине и имел честь пробить тропу к ней. Я никогда не позволял себе мечтать об этом. Это действует, и по сей час.

15 октября

Если бы меня спросили, в какой американской экспедиции я хотел бы принять участие, я ответил бы без раздумий: В ЭТОЙ. Все спустились успешно, без потерь, но что самое главное мы стали друзьями. Это не значит, что между нами не было разногласий. Но, в общем, мы славно сработались. Это делает наше приключение еще более ценным.

18 октября

Последний взгляд на восточную стену Эвереста. Макалу, Чомо Лонзо, Лхоцзе и Эверест. Все четыре гиганта в белой мантии свежего снега. Я до сих пор не в силах представить себя на самом верху. Но обстоятельства говорят обратное, и моё сердце наполняется гордостью. Альпинизм – неповторимое действо. Я знал с самого начала, что это и есть моя среда.