СУДАКОВ ВИТАЛИЙ: «ВАЖНО СЕСТЬ В СВОЙ ПОЕЗД»...

Специальное интервью для Алтайского края [18 января 2008 г.]

 Человек-легенда, ушедший живым из племени каннибалов и победивший голыми руками четырехметровую анаконду. «Человек Глобуса», «Советский Рембо», «Русский Кортес», «Миклухо-Маклай из Подмосковья», «Профессиональный авантюрист»... Побывал практически во всех странах Земли, жил среди первобытных людей, снимал на видео летающие тарелки, прошел обряды посвящения многих религий мира. Потомки великого конкистадора Кортеса заявили, что сочтут за честь принять его в число родственников. Король Бутана подарил ему меч, которым эта страна была создана как страна, потому что его отец сказал его отцу, чтобы он отдал этот меч человеку, который был бы сильнее его…

Родился 7 октября 1957 года в СССР (г. Алма-Ата). Окончил Николаевский педагогический институт (филологический факультет) и МГУ (факультет журналистики). Служил три раза: был воспитанником полка, когда учился в музыкальной школе, потом срочную в армии, а отслужив срочную, написал письмо главкому с просьбой призвать его еще раз на срочную службу, но в плавсостав военно-морского флота. Служил на пяти кораблях трех флотов. На авианосце, встретил капитан-лейтенанта Коваленко, человека-легенду, знавшего все боевые искусства Востока, которым обучал самых смелых и ловких моряков. Вошёл в оперативно-десантный взвод - известную на всем Тихоокеанском флоте «десятку». Семь лет работал журналистом, пройдя путь от корреспондента многотиражной газеты до заместителя главного редактора журнала Министерства морского флота СССР (был рабкором, спецкором, корреспондентом радио, фотожурналистом, ответственным секретарем, научным редактором). В 1989 году возглавил первую школу безопасности в стране при Академии наук СССР. Организовал и осуществил более сорока научно-исследовательских экспедиций в самые труднодоступные регионы планеты. Лидер по организации и проведению научно-исследовательских, экстремальных и авантюрных экспедиций в труднодоступные регионы планеты. Четырежды болел малярией. Давно уже сбился со счёта, начав однажды считать свои травмы и переломы. Первый русский профессиональный путешественник-исследователь, внесший профессию путешественника в кадастр мировых профессий. Президент Фонда русских экспедиций и путешествий. Уичёльское имя - Шикеаками - духовный внук верховного вождя (посвящен племенем индейцев Уичолей). Исламское имя - Бахтияр Абу Райхан ибн аль Беруни (Счастливый сын Абу Райхана Мухамеда ибн Ахмеда аль Беруни - изобретателя первого научного глобуса земли). Постоянно рискуя жизнью, собрал уникальные научные материалы, живя в сообществах первобытных племён дани, асматов, уичолей, яномами, гуарани, чимулес, лакандонеси, еще более 20-ти народностей и самобытных культур мира, проживающих на территориях Океании, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Крайнего Севера. Инструктор по рукопашному бою, подводному плаванию, водитель-испытатель. Писатель. Поэт. Автор сотен статей и публикаций. Автор ряда фотовыставок в Москве и С.-Петербурге. Создаёт в Подмосковье территорию под названием “Пангея – Общая земля” – так назывался протоматерик. Другое название комплекса – “Славянский мир”. Это жилищно–музейный комплекс деревянного зодчества. На территории пяти гектаров будет двенадцать строений, комплекс, в котором будут и жилища колыбельных цивилизаций, и аллея идолов, и ландшафтные лица планеты, и даже экспозиция “параллельные миры”… Однажды он объявил, что в такой-то момент его можно будет одновременно лицезреть в трёх разных точках планеты. Нашлись эксперты, совершенно не склонные к мистификациям. И они засвидетельствовали сей необъяснимый факт…

Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, несколько слов о ваших последних экспедициях. Какие цели в них стояли перед вами как человеком, ищущим ответы на собственные вопросы?

– По делам работы ездил в Афганистан. Это был сбор экспозиции для Русского этнографического музея и создание музея в Герате, в самом Афганистане. Затем были в Камбодже, где проводил тренинг для гражданских лиц по выживанию в условиях природы Юго-Восточной Азии. Затем были Скандинавия, Дания, Швеция – «Все мы викинги». Ответы на собственные вопросы я ищу в любых экспедициях, поездках, встречах, путешествиях –любого рода мероприятиях. Для этого необязательно отправляться в корыстные дали. Как говорили даосы: «Лучше всех путешествует тот, кто путешествует не сходя с места». Я бы с удовольствием претворил мудрость даосов, но не получается. Есть выдающиеся умы, которые сделали эпохальные открытия, связанные с географией и историей, именно не выходя из дома. Но я, наверное, кривлю душой, когда не даю пояснения по поводу этой фразы. Прежде чем ты сможешь путешествовать не сходя с места, ты должен всё-таки впитать в себя большой пласт информатория. Но эти путешествия могут быть и в России, и в библиотеке, и на встречах с экспертами, и в Интернет-пространстве сегодня. Главное кредо туриста – впечатления. Если ты умеешь их получать в любых местах, любых ситуациях, если тебе даже не скучно наедине с собой, то ты можешь предложить интересные выводы и людям, которых это интересует.

Евгений Гаврилов: Вы сказали, что впечатления не свойственны путешественнику?

– Я думаю, они свойственны каждому человеку. Просто не за ними путешественник отправляется. Не за впечатлениями, а за наблюдениями. Этим он и отличается от туриста.

Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, когда вы наработали те инструменты, чтобы заняться решением поставленных вами задач?

 – Всё наоборот. Я понял, что отсутствие этих инструментов не позволяет мне быть эффективным в поисках ответов на те вопросы, которые ставлю перед собой я или заказчики любого рода. Учёные, производители ли это экипировки, снаряжения, средств связи, медикаментов и т.д. То есть навыки – это инструмент. Знание – методология. И чем универсальнее будут эти знания, тем глубже, более эффективным можешь быть в самых разных отраслях. Можно, конечно, специализироваться на том или ином регионе, на этнографии или антропологии, на оружии или архитектуре, но только базовые представления вообще о культуре землян или тех территорий, на которые ты отправляешься, позволяют тебе делать более точные выводы. Чем шире ассортимент возможностей у тебя, тем более эффективным ты будешь при решении даже узкочастных задач.

Евгений Гаврилов: Как долго готовится экспедиция?

 – Все экспедиции готовятся помногу лет. У меня одновременно в работе десяток самых разных проектов. В одном случае всё зависит от политической ситуации в стране, в другом – от средств наличия или количества информации, которая позволяет отправляться для того, чтобы делать какие-то выводы и анализ. И если мне недостаточно любого вида ресурсов, особенно информационных, я, конечно, никуда не отправляюсь, потому что просто не знаю на что смотреть, на что обращать внимание, что известно до того, как отправляюсь в это путешествие. Если я не нахожу ответов на эти вопросы в архивах, у специалистов, экспертов, но ответы на эти вопросы чрезвычайно важны для создания полной картины, тогда я отправляюсь. Сегодня для того, чтобы я слез с дивана, говоря метафорично, причины должны быть весьма объективные. Не то чтобы дорогомания, готов ехать и ехать – нет, ни в коем случае – только тогда, когда моё присутствие необходимо для личной экспертизы, аналитики. Я отвечаю в экспедициях давно уже не на собственные вопросы. С тех пор, как это стало профессией. Чем она и отличается. Собственные вопросы – это собственные. Как и впечатления. Это не работа. Ты как профессионал должен делать только то, что востребовано другими. На что тебе приходят заказы, просьбы, вопросы. Твои личные вопросы – история твоего саморазвития, эволюция. Это не работа. Если мы говорим о работе, то хорошо, если в любом из проектов, акции или инициативе есть какая-то доля моих интересов, связанных с поиском частных ответов. Но часто бывает совсем по-другому. Та или иная тема меня может не только не интересовать, а вызывать отвращение. Но я осуществляю поездку, потому что её необходимо сделать. 

Евгений Гаврилов: Какая цель стояла перед вами, когда вы впервые ввели профессию путешественника в кадастр мировых?

– Если бы не было профессии, не было и профессиональных путешественников. Вы не можете, что называется, трудоустроиться. Это очень необходимо миллиону людей. Именно этими вопросами меня забрасывают всю жизнь: как стать путешественником? Как сделать это своей работой? Конечно, необходимо. И заказчику необходимо. Он не знает, к кому обращаться. К кому обратиться, если нужны руководители экспедиции, человек, который умеет организовать эту экспедицию? К кому обратиться, если мне нужны полевые антропологи, гляциологи – не важно, какой профессии люди, но полевые. Где их найти? Главное – как организовать научную группу? В зависимости от цели ты формируешь научную группу, обеспечиваешь их лицензиями, безопасность, снаряжение, экипировку, инструкторский состав, переводчиков и т.д. Для этого есть организатор. Крупную научную экспедицию организовать – чрезвычайно сложное дело, специалистов нет в этой сфере.

– Ивана Антоновича Ефремова, который организовал три экспедиции в Гоби, к кому можно отнести – к путешественникам или учёным?

– Если у него в задачах была палеонтология, то, конечно, он прежде всего палеонтолог. Если человек отправляется хоть куда – на Северный полюс или в какую-то пустыню многократно только за получением только неких впечатлений – это будет турист. Что результатом твоих вояжей становится? Научно-исследовательская деятельность? Выполнение заказов: государственных или частных? Или поиск ответов на собственные вопросы? Не мне судить. Он мог быть руководителем экспедиции – так же, как руководителем экспедиции являются директора в кинематографе, которые обеспечивают всех пропитанием, проживанием, билетами, графиком, гонорарами и т.д. Это может быть просто директор проекта.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, почему вы не стремитесь себя зафиксировать в учёных званиях: кандидата, доктора?

– Я академик пяти международных академий. Есть научные труды, котируюсь – это самое главное. Вы понимаете, какая история: коллеги ли твои учёные или какие-то это смежные дисциплины, у них нет возможностей оказаться в месте, где чрезвычайно сложно выжить, а уже тем более собрать необходимый материал. Поэтому там может быть синергетический эффект: и антропологи могут быть, и геологи, и вулканологи, и гляциологи, кто угодно – психологи «подгружать» твою экспедицию собственными техзаданиями. Тем более, не добывая при этом средств. Иногда ты просто говоришь: у меня вот такая экспедиция, и если хотите, чтобы выполнил для вас какую-то работу, то я готов её сделать бесплатно, потому что вопросы финансирования экспедиции у меня решены. А насчёт званий: у меня столько званий и регалий, смысла у которых ни в одном нет. Только для того, чтобы иметь корочку? Мне не понятно, для чего она нужна.

 Евгений Гаврилов: Когда вы пришли к осознанию общества масок?

– Я это каждый раз наблюдаю. Я не разделяю этот процесс – до и после экспедиции. Я всю жизнь двигаюсь, осознавая происходящее, и не знаю, что приходит и откуда. Но это же очевидно. Мы это видим каждый день. Дома мы находимся или не дома. Чем сложнее социум, чем он более разнообразен, тем большее количество масок, званий, регалий, должностей, аксессуаров, званий

 и прочих симбиотов некоего благополучия человеку необходимо. Он ими оперирует и таскает за собой. Я стараюсь их не надевать. Может быть, другим людям сложно, возвращаясь из колыбельных цивилизаций, это делать. Стараюсь быть адекватным. Способы и терминология – надо объяснить ребёнку и пенсионеру, учёному и специалисту в той или иной сфере, просто переходя на его язык. Но при этом стараясь не персонализировать себя. Меня всё время силятся засунуть в какую-либо нишу. Кто такой Сундаков? Рэмбо, Паганель, Индиана Джонс. Учёный, поэт или писатель. Обязательно нужно надеть какую-либо маску. Пожалуйста! Если люди хотят надевать, даже не возражаю. На здоровье. Но сам не могу персонифицировать себя под какую-то конкретную профессиональную маску.

 Евгений Гаврилов: Гораздо почётнее быть просто Сундаковым, чтобы кого-то называли вторым Сундаковым.

– Называют периодически. Но опять же, опираясь на какое-то из свойств, качеств или навыков. Люди могут делать всё, что они хотят. Важно, чтобы ты понимал, зачем тебе это нужно. Что ты хочешь делать? Понятны ли тебе твои цели и задачи? Это меня беспокоит. А как я отражаюсь в разного рода зеркалах – это меньше всего волнует.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, когда вы стали подводить итоги каждому прожитому дню?

– Когда понял, что успеваю недостаточно. И для того чтобы достичь хотя бы приближения к тем целям, которые перед собой ставлю, нужно как-то дружить со временем. Хронометрировать его, смотреть. Написал как-то билль о собственных правах, начал время хронометрировать… Сейчас это не делаю, это происходит автоматически. Но каждый день контроль этот всё равно осуществляю.

 Евгений Гаврилов: Правда, что вы не любите говорить о планах?

– Нет. Я не буду есть землю и божиться, что вот сделаю вот это или вот это через год или через месяц. Планы – это одно, а графики – это совершенно другое.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, какова роль плана и цели в жизни каждого человека?

– В зависимости от того, намерен ли ты достичь каких-либо целей. Если ты намерен достичь что-то, конечно, планы нужны. Паруснику, у которого нет цели, ни один ветер не будет попутным. Ты должен понимать: двигаешься ли ты к цели или нет, или она уходит от тебя? Понятна она тебе или не понятна? Чем ты готов пожертвовать ради достижения этой цели? Сколько готов за это заплатить? Согласуется ли эта цель с твоими ценностями? И т.д. Просто тогда всё происходит быстро и эффективно. Это не некое самокопание ради самокопания. Ты просто понимаешь, что можно ногтями землю рыть, можно лопатой, можно нанять работников, можно экскаватор подогнать. Ты смотришь, сколько у тебя сил, времени и насколько сложна задача. Ты тогда планируешь и делаешь. Просто получается быстрее и эффективнее. В одном случае это может показаться тебе дешевле, но если ты посчитаешь, ты поймешь, что это будет значительно дороже, чем ты будешь копать просто лопатой. Потому что время и деньги – это одно и то же. И примерно так ты и планируешь эту историю. Любое действо, которое совершаешь. Нужно ли его делать, какими силами, каким инструментарием?

 Евгений Гаврилов: Есть нечто подобное планам и целям в колыбельных цивилизациях?

– Таких вещей нет. Там нет социума производства и симбиотов. Здесь ты должен писать книги, выступать на ТВ, готовить экспедиции, встречаться с аудиториями, приобретать новые знания и навыки и т.д. И когда этого всего много, ты не знаешь, за что схватиться. Что для тебе приоритетнее, что важнее? Большая часть людей действует рефлекторно. Позвонили – поехал. Записал в график встреч – значит, встречаешься. Книжку принесли – прочитал. Работу предложили – подумав, согласился или нет. Рефлекторное существование. Ты будешь так отбиваться от каждого удара или подарка, но собственной судьбы, жизни, собственных целеполаганий не построишь. Здесь приходится или существовать таким образом, или выпасть из социума. Махнуть на всё рукой и жить рефлекторно. Будет утро – будет пища. Минусы, что у нас так суетливо проходит время, и кажется, что мы делаем очень много, но в итоге, осмотревшись, понимаем, что не делали ничего и не продвинулись ни на шаг в достижении собственных целей. Хотя что-то приходит, что-то делаем, жизнь насыщена, устаём, жалуемся, что нет времени. Время есть. Просто оно параллельно рядом проходит, ждёт твоего участия в себе. А у тебя не доходят руки. Потому что занимаешься всеми этими рефлекторными делами. Эти линии идут просто параллельно. Обе рядом. Нужно просто перейти в собственную шкалу времени, матрицу. А не в предлагаемую тебе. Не в проходящий мимо поезд пытаться каждый раз запрыгнуть, а комфортно сесть в свой, купить билет с указанным местом и указанной станцией и ехать туда, параллельно читая книгу, работая на компьютере, с попутчиками и т.д. Важно сесть в свой поезд, а не в первый попавшийся, который, может быть, повезёт тебя в совершенно другую сторону. Ощущение движения есть, но направление совершенно дискретно.

 Евгений Гаврилов: Можно ли уберечься симбиоза благополучия?

– Можно и уберечься и приобрести любое из качеств, если ты начинаешь о нём думать. Для этого достаточно 5-10 минут. Я иногда учу людей думать: «Давай попробуем час поучиться думать». Оказывается, это так трудно! Тяжелее, чем копать. Людям кажется, что они думают. Но этому процессу нужно учить. Если ты думаешь, то с этим нет проблем. Тогда ты переходишь с рефлекторного уровня на сознательный, а потом на уровень осознанный. Это следующий этап. Сначала ты это всё замечаешь, как бы открываются глаза и уши, ты видишь, какие процессы происходят, куда тебя манипулируют люди или жизнь, обстоятельства или ситуация. Нравится ли это тебе или не нравится? Для этого нужно создать собственную шкалу ценностей, собственную шкалу целей, посмотреть, как они соотносятся. Чего ты хочешь добиться? Зачем тебе это нужно – самое главное. А потом чем ты за это готов заплатить? И вот если всё это попадает, складывается, устраивает тебя, ты нашёл, то это осуществится очень быстро. Почти мгновенно. Это не может произойти никогда и никак, если ты как лебедь, рак и щука внутри себя. Мечтаешь об этом, делаешь другое, а ценности у тебя совершенно иные. И всё, что вокруг тебя, никак не соответствует ни целям, ни ценностям. Вот тогда большая проблема. Тогда человек запутан. Тогда это стрессы, депрессии, неудовлетворённость результатом или случайный результат. Совершенно неожидаемый.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, когда вы пришли к мысли создания своих музеев как точки развития истории с Руси?

– На Руси – неправильно сказано. Достигла своего расцвета на этой территории. Но на этой территории – это не значит на Руси. Руси тогда и не было. Даже слова такого, географического названия. А когда? Когда стал заниматься исследовательской деятельностью. Это же достаточно просто. Можно открыть самые популярные справочники. Например, Британскую энциклопедию. И прочитать, что самая большая империя, существовавшая с такого-то по такой-то период, называлась Тартария и располагалась на такой-то территории. Заинтересовало: что такое Тартария? Вы поднимаете старые атласы, гравюры, смотрите тысячу этих атласов с этой империей Тартарией и думаете, что это такое, что ж это я про это ничего не знаю? Начинаете искать. Появляются ответы. В моём случае было немножечко иначе. У меня появилось большое количество экспонатов, которые не соответствовали мировой истории, выпадали. Мне было не понятно ни их происхождение, ни авторство, ни смысл. Вот так.

 Евгений Гаврилов: Создание ваших музеев, наверное, заканчивается?

– Они не архитектурно заканчиваются, не фундаменты и строения, а экспозиционная часть – да. Стройка у меня в разгаре. Это длительный процесс. Сейчас построена только первая очередь «Славянского Кремля».

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, ваша цель – вернуть реальную мировую историю? И для кого ваши музеи?

– Да. Музей артефактов и музей колыбельных цивилизаций – возвращение реальной мировой истории. Хотя бы фрагментарно. Самое главное – как поэт пишет стихи. Если он пишет для любимой, стихи нравятся всем. Пишет для всех, то они не нравятся даже любимой. Я делаю, что важно и интересно мне. А это интересно моим родным, друзьям, коллегам, единомышленникам. И этих людей становится всё больше и больше. У меня нет задачи перевернуть опять с головы на ноги историю. Просто ради этого. Мне просто интересно, как было на самом деле. Даже не патриотизм мной движет. Совсем это не Россия, не русские. Этнография и география были другие. Культура другая. И прапрапращуры этим жили. В том, что я русский и живу в России, нет никаких моих заслуг. Просто так случилось, что самые важные и интересные исторические события происходили в основном на этой территории. Это интересно.

 Евгений Гаврилов: За счёт каких факторов, Виталий Владимирович, вам удалось одержать победу в испытании племени уичоли «Выиграть жизнь»?

– Я провёл там пять лет. А испытания были на каждом этапе. Они все были трудные. Каждое испытание сложное. Когда оно позади, то кажется лёгким. А так – все были трудными. Но до этого я жил и с хантами и ненцами, эвенками, чукчами – опыт существования с колыбельными цивилизациями и магическими культурами уже был.

 Евгений Гаврилов: А кактус жизни или смерти?

– Это одна из самых озвученных историй. Но не самая страшная. Но героя из меня тут делать не нужно, потому что, если человек в нетрезвом виде с капюшоном на голове переходит кольцевую дорогу – он, может, больший герой, чем я. Вопрос твоей готовности. И если я специалист по выживанию в сложных климато-географических зонах, то я - не герой. Для меня это комфортное существование. Это очень важно понять, что где-нибудь в городе я чувствую себя неуютнее на какой-нибудь гламурной тусовке, чем в племени каннибалов. О героизме тут говорить не приходится. Просто это то, что я знаю, умею, понимаю. Если бы я не знал, не умел, не понимал, навряд ли бы отважился участвовать в этих инсинуациях или испытаниях. Потому что это глупо, безрассудно и не принесёт никакого позитивного результата ни мне, ни тем целям, ради которых я туда отправлялся.

 Евгений Гаврилов: Вы участвовали в испытаниях по доброй воле?

– Только по доброй воле. Но, не пройдя этого, не будешь допущен к следующему этапу. Вот и всё. Без среднего образования в институт не примут. Поэтому, что тут говорить?

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, какую роль сыграли вы во введении в школах «ОБЖ»?

– Я был автором этого проекта. Только у меня это называлось «Основы безопасности». Я создал «Школу выживания», был инициатором создания МЧС, автором дисциплины «Основы безопасности». Я занимался только этим в то время. Только выживанием, спасением, безопасностью. Я при Академии наук СССР создал «Школу безопасности», потом «Школу выживания», потом стал Президентом транснациональной школы выживания. 15 лет занимался только выживанием, спасением, безопасностью. И с космонавтами, и со спецподразделениями, со спортсменами и с гражданскими лицами.

 Евгений Гаврилов: В какой стадии сегодня ваш проект пересечения земного шара на дирижабле? Кто его инициатор?

– Это мой собственный проект. Все мои проекты поступают от меня. Это длинная история. Дирижабль будут строить минимум три года. Сейчас идут переговоры. Это сложное техническое задание. Не говоря о собственной стоимости проекта.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, какие цели стоят перед вами в этом проекте?

– Их очень много. Там и экология, и детские проекты, программы для инвалидов, и диалог цивилизаций. Дирижабль – это форма, а не цель. Не цель пролететь вокруг земного шара на дирижабле. Пролететь можно на самолёте значительно быстрее. Просто дирижаблем привлечёшь больше внимания мировой общественности к этому. Это своеобразная трибуна, на которую будут подниматься выдающиеся умы современности, а не я один. Это возможность создать такую трибуну. Есть что сказать миру, есть о чём его спросить. Для того чтобы сделать это громко, ответственно, красиво, привлекательно и затеваю этот проект.

 Евгений Гаврилов: Некоторые утверждают, что за дирижаблями большое будущее.

– Дай бог, если это получится. Если технические и какие-то законодательные параллельно вопросы будут решены – это одна из подзадач. Причём, если говорить про этот проект, нам бы разобраться со сверхлёгкой авиацией у себя в стране. У нас ни лицензирования, ни возможностей приобретения, ни сертификации – ничего нет. Мы живём, как в каменном веке. И решая вопрос по дирижаблю, законодательствам и прочим воздухоплавательным делам, мне параллельно придётся заниматься вопросами сверхлёгкой авиации.

 Евгений Гаврилов: Часто вы добираетесь в труднодоступные места планеты на машинах, которые бросаете. Нет возможностей добраться на вертолётах?

– Стоимость часа вертолёта - 2000 долларов/час, а 100 долларов стоит старая машина, на которой я могу ехать, пока её не брошу. Это, во-первых, цена вопроса. Во-вторых, если бы можно было вертолётом попасть в джунгли, то, наверное, так бы и делали в жизни, а не только в кино: «Хищник», «Рэмбо» и т.д. Это просто невозможно на этих средствах осуществить. У них никакого горючего не хватит в одну-то сторону, а не то чтобы туда и обратно. Потом, куда спускаться? Трёхэтажные джунгли – и ничего не видишь. И много всяких проблем на самом деле. Да и очень дорого это.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, вы открыли в один год два неизвестных племени в  разных концах земного шара. Как вы догадались об их существовании именно в этих районах?

– Работая над этими проектами. Это длинная история, и её не рассказать за пять минут. Она есть у меня в книгах. Несколько лет готовил эти экспедиции. Догадаться нетрудно. Это известно многим. Важно, где искать и удастся ли найти. На одну интуицию не мог рассчитывать. Это поиск проводников, разговоры с сопредельными племенами, «пристрелочные» поездки. Прежде чем делаю серьёзную экспедицию, я должен порой пять раз слетать в страну, чтобы подготовить эту экспедицию.

 Евгений Гаврилов: Как и какую готовите вы обувь перед путешествием?

– Обувь, нож, головной убор – важные позиции. Если говорить про обувь, то если чего у меня больше всего, так это как раз обуви, которую зачастую используешь один раз. Потом она стоит на полке. Как готовлю? Пробую, сначала эмпирическим путём. Потом ты уже начинаешь понимать: джанглы тебе нужны или фортунайтер -ботинки, военные или туристические, сменные или универсальные. Часто есть этнографические подсказки. Потому что люди, существующие на той или иной территории, в результате эмпирического опыта пришли к наиболее оптимальной и комфортной обуви. В том числе и я выступаю экспертом. Ко мне обращаются за рекомендациями по подготовке снаряжения и экипировки на продажу со специальной информационной опцией: «для Юго-Восточной Азии сезона дождей» или «Для Латинской Америки» - Кордильеры, пустыня Атаками и т.д. Предварительно обувь разнашиваю. В новой никогда не хожу.

 Евгений Гаврилов: Сколько вышло ваших книг сегодня?

– Штук восемь. Я же профессиональный журналист, семь лет отработал. Я писал всё время. А вначале собрали мои публикации, сложили вместе, издали первую книгу. Потом появился круг людей, которые стали ждать следующую. Появился мотив, и я написал. Потом стали приходить издатели… Когда появилась поэзия, стали создаваться фан-клубы на моих стихах, стали читать вслух, складывать на них песни. Тогда стал стихи тоже писать.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, вы учились в музыкальной школе на флейте. Пришлось вам использовать полученные навыки в ваших экспедициях?

– Да. Во всех колыбельных цивилизациях, племенах есть музыкальные инструменты. И если у тебя есть какое-то базовые образование, то несложно извлечь оттуда гармоничный звук для уха носителя той или иной культуры.

 Евгений Гаврилов: Вы долгое время занимались с детьми. Какие цели вы всегда ставили перед молодыми путешественниками?

– Прежде всего, искусство стать и быть человеком. Осознавать себя в этом мире, увидеть мир внутри себя, знать, по каким законам развивается человек, природа, социум. Вот это – главные вещи. Дать ему базовый инструментарий для последующего саморазвития. Это я говорю так заумно сейчас, ребёнку так говорить не будешь. С ребенком действуешь по такой формуле: обязательно привлекаешь или действием, обязательность естественность интересов в увлекательной форме. Зачастую в игровой форме прививал базовые знания и навыки. Беседы, разговоры. Надо научить маленького человека задавать вопросы. Потому что это – главный инструмент исследователя и человека. Умение задавать вопросы. Одни из первых занятий связаны именно с этим. Они задают свои вопросы с интересом, с любопытством, а ты где ерничаешь, где поправляешь, иронизируешь. Учишь в итоге, выводишь на то, что вопросы задаются именно так, точно. Что внутри вопроса уже есть и цель, связанная с этим вопросом, и варианты ожидаемых ответов и предпочтения.

 Евгений Гаврилов: Три главных ваших вопроса: «кто ты?», «куда ты?» и «откуда ты?».

– Это может быть не главным. Потому что до этих вопросов надо ещё дорасти. Абстрактно спросить об этом и услышать какой-то ответ – абсолютно ничего не значит. Думаю, что мало изменится в жизни любого человека, сколько бы авторитетных людей ему не сказали, что он бессмертен или что Бог есть. Не думаю, что с утра он начнёт жить по-другому. Для этого нужно самому прийти к этим вопросам, и они должны жечь тебя.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, в чём заключается для вас интерес фотографии и видео при отражении выполняемых вами задач?

– Картинка – это самый простой, лёгкий и привлекательный способ познания или фиксации. Как инструмент. При сегодняшних технологиях это носит ещё и развивающий мотив для человека, который осуществляет съёмку и фотографию. Всем известно, как сначала человек снимает, как потом и это переносится на какие-то его ментальные конструкции. Тогда появляются избирательные кадры, потом он строит кадр, сортирует по важности. Говорит, что это снять важно,

 а это нет. Как ни странно – это такая функция, которая для человека полезна, организует. Так же, как человек начинает работать на компьютере, и начинает мыслить папками, файлами, директориями, порталами, поисковыми системами. И поневоле выстраивает внутри себя организующие начала. Конечно, фотография и видео искажают реальность. Но они же и отображают её. Всё отображает: предметы, запах, звук, слово, картинка. Получить полное представление может далеко не каждый, даже находясь на месте. И имея возможность понюхать, лизнуть, потрогать и посмотреть. Два человека будут видеть две разных картины мира, находясь в одной и той же точке. Очень много таких вещей, которые рядом, а мы их не видим. Но фото и видео – лучше, чем ничего.

 Евгений Гаврилов: Но вы сегодня не распыляетесь на фотографии. И если вам важно снимать бабочку, то снимаете только её.

– Да. Тем более сегодня. При таком обилии людей, щёлкающих мобильниками, фотоаппаратами и т.д. Сейчас уже не делаю фотовыставок, не выставляю своих фотографий, не посылаю их никуда. Потому что настолько растиражировано стоп-изображение, что это может произойти у меня только по требованию. А раньше это было сложно. Хорошая плёнка, хороший фотоаппарат – ничего этого не было. Это были инструменты на тот момент. Потому что и доказать иначе было невозможно. Но доказать не кому-то, что я там был, а доказать, что индейцы яномами носят это. Едят это или пользуются этим. Был случай, когда «яномамоведы», которые из Москвы не выезжали, мне звонили. И говорили: «Кто вы такой? Я – доктор наук, а вы – нет». Я отвечаю: «А я – воин-яномами. И вы должны приехать и жить у меня на пороге, если вы яномамовед. И умолять рассказать, как у них на самом деле, а не как вам кажется». Апломба у них много. Он - доктор наук и ничего, что он не выезжал из Подмосковья и стал яномамоведом.

Евгений Гаврилов: А как с подготовкой к путешествию за два часа?

– Бывает и то, и другое. Путешествие путешествию – рознь. Экспедиция, путешествие, вояж, поездка, командировка – разные цели, стоящие перед тобой. Иногда да, за два часа. Я в 10 часов ещё не знаю, а в 12 – уже в аэропорту. Бывает и такое. А если это серьёзные проекты, как дирижабельный – как я тут могу? 5-7 лет понадобится, чтобы его осуществить.

 Евгений Гаврилов: Виталий Владимирович, вы ходите часто в экспедиции в одиночку. Почему?

– Я не могу и не хочу отвечать за другого человека. Потому что его надо полжизни готовить. Чтобы не как рюкзак таскать его за собой. Потому что если ты заплакал в Амазонии и захотел домой, то дома ты можешь оказаться только через месяц. Но при этом ты сорвёшь всю экспедицию и всё остальное.

 Евгений Гаврилов: Ваши пожелания всем, кто собирается в путешествие?

– Любое путешествие может быть настоящим. Это не зависит от его удалённости. Это зависит от того, насколько ты готов к этому путешествию. Как много ты хочешь в результате этого путешествия получить? И как много ты делаешь, чтобы получить желаемое.