Информационный сайт.

  …Спросив обычного собеседника:

– Из чего состоят горы, наверняка получишь ответ – Из камня.

Более сведущие в геологии назовут пару мудрых слов – гранит, диабаз, базальты. И, пожалуй, никто не решится произнести слово «мрамор». А между тем, в самом центре Тянь-Шаня, соперничая с доминирующим массивом самого северного в мире «семисполовинойтысячника» – пика Победы, вознеслась к небу семитысячная пирамида, сотворённая природой из чистого мрамора.

Это Хан-Тенгри – повелитель неба, ласково и уважительно называемый послевоенными поколениями альпинистов – Хан.

Острая пирамида, в числе первых вершин освещаемая утром Солнцем, издавна была знакома жителям предгорных равнин северного Тянь-Шаня. Более или менее систематизированные сведения европейских путешественников датируются уже серединой ХIХ века. Красочное описание Хан-Тенгри даёт в своих дневниках выдающийся русский путешественник – исследователь П.П. Семёнов, получивший за свой вклад в изучение Средней Азии приставку к фамилии – «Тянь-Шанский» : «…Прямо на юг от нас возвышался самый великолепный из когда-либо виденных мной горных хребтов… Он весь состоял из снежных исполинов… Посередине этих исполинов возвышалась одна, резко между ними выделяющаяся по своей высоте белоснежная остроконечная пирамида, которая казалась превосходившей высоту остальных вдвое…».

Вторая половина ХIХ века – время активного исследования Тянь-Шаня российскими ботаниками, геологами, зоологами – экспедиции Северцева, Краснова, Игнатьева закрепляют Тянь-Шань, как область научных интересов России. Позднее интерес к Тянь-Шаню начали проявлять европейские учёные и альпинисты – итальянцы Боргезе и Брохерель, венгр Альмаши, немцы Мерцбахер и Фридрихсен. Эти экспедиции позволили уточнить высоту и месторасположение мраморной пирамиды. Первые данные И. Игнатьева ещё в 80-х годах ХIХ века дали цифру 7320 м. Более поздние – Мерцбахера в начале ХХ века – 7.200 м. В любом случае Хан-Тенгри становится самым северным семитысячником планеты.

В 1900 г. итальянская двойка – известный горный путешественник Чезаро Боргезе и ещё более известный альпинистский горный проводник Морис Цурбринген задумывают первовосхождение на Хан-Тенгри, стремясь установить мировой высотный рекорд альпинизма. Только что покорённый Цурбригеном южно-американский гигант Аконкагуа – ниже семи тысяч метров. Однако дальше одного из перевалов им пройти не удаётся. Единственная ценная, альпинистская информация – определён путь к подножью вершины – это ледник Иныльчек – граница Российской и Китайской Империй. Две последующие попытки – германского исследователя Мерцбахера показали перспективность подхода к леднику Инылчек с запада, со стороны реки Сарыджас и привели к открытию одного из самых экзотических и недоступных горных озёр нашей планеты, получившего имя открывателя – Мерцбахера. 

Озеро Мерцбахера (фото Никитина С.)

Озеро, находящееся на стыке Южного и Северного Иныльчека с отвесными неприступными берегами переполняясь талыми водами в середине лета прорывается в долину Сарыджаса, оставляя оголённое дно с огромными ледяными айсбергами. Котлован длиной более километра и шириной 150-200 м снова медленно заполняется ледяной водой… Только спустя более чем полвека группе ленинградских горных туристов под руководством Ю. Ицковича удаётся пройти неприступный южный берег озера…

Так, на основе отрывочных данных, подкреплённых летними походами русских военных топографов, к 1912 году – преддверию первой мировой войны, создаётся приблизительная топографическая карта Центрального Тянь-Шаня, в «тылу» которой, лишь примерно обозначено месторасположение гиганта района – мраморной пирамиды Хан-Тенгри. Война, революция, басмаческие проблемы советской Средней Азии, почти на два десятилетия отодвинули серьёзное альпинистское изучение восточной части Тянь-Шаня, района истоков Северного и Южного Иныльчека и стоящих между ними массивов Хан-Тенгри и прилегающих вершин.

С 1929 г., по инициативе московской секции альпинизма ОПТЭ, поддержанной топографическим управлением РККА, начались ежегодные комплексные экспедиции в центрально-тяньшаньский горный узел. Инициатором и руководителем их стал один из ведущих советских альпинистов тех лет – М.Т. Погребецкий1/.

Осенью 1930 г. он выступил с предложением о проведении летом 1931 г. восхождения на центральную вершину (так тогда считалось) Тянь-Шанского узла – Хан-Тенгри. Весной 1931 г. небольшая экспедиция выехала в Среднюю Азию. Штурмовая группа была определена заранее – Михаил Погребецкий, Борис Тюрин2/ и австрийский альпинист – политэмигрант в СССР – Франц Заубер. Несмотря на то, что к этому времени на Памире уже состоялись три Таджико-памирских экспедиции, опыт высокогорного альпинизма в стране практически отсутствовал. В том числе его весьма важная организационно-снабженческая составляющая. Значительную часть моральных, да и физических сил заняла часть, называема сейчас – «подходы». От последнего автомобильного лагеря, 150-километровый путь через 2 перевала, до огромного камня, знаменующего конец объединённого ледника обоих Иныльчеков, основательно вымотал не только лошадей, но и самих альпинистов. Однако за этим последовала не высотная акклиматизация и восхождение, а ещё 50 километров пути с караваном по моренам и трещинам Южного Иныльчека. Путь, окончательно измотавший альпинистов. Однако долго отдыхать было некогда, горное лето неумолимо заканчивалось. Конец августа на этих высотах – уже преддверье зимних вьюг. Только в конце первой недели сентября, после нескольких разведок и внимательного изучения красивой мраморной пирамиды в бинокль, штурмовая группа начинает восхождение. Никаких промежуточных лагерей не предусмотрено, забросок продуктов тоже. Стиль альпийский – высоты гималайские. Опыт Погребецкого (а может быть и интуиция) позволяют выбрать оптимальный маршрут, позднее названный классическим. С северной морены ледника Южный Иныльчек тройка восходителей переходит на небольшой боковой ледник (ныне ледник Семеновского3/), а с него на перемычку между Хан-Тенгри и огромной вершиной примыкающей к Хану с запада (ныне пик Чапаева). Отсюда, ещё во время визуальной разведки, открывался относительно простой маршрут – средней крутизны ярко выраженное ребро пирамиды при общем перепаде высот не более (!) двух километров выводило в предвершинную часть пика и при увеличении крутизны до 50-60 градусов к вершине. «Жандармы» на гребне казались преодолимыми. У самого подножия основной пирамиды Хан-Тенгри восходители столкнулись с ураганным ветром с севера. Погребецкий пишет в своём дневнике: «…Скалистая зубчатая стена выступала из тьмы и вставала перед нами черным силуэтом. За ней отчетливо слышен нарастающий ветер… чем выше мы поднимаемся, тем оглушительнее его рев и свист в трещинах скал…».

Сегодня штурмовая группа имеет надёжную связь с базовым лагерем, а он, практически со всем миром. Экспедиция Погребецкого не имела никакой радиосвязи, ни местной, ни стратегической…

Высокие горы иногда фигурально сравнивают с красивыми, но коварными и злопамятными женщинами… Такие, в первую и даже вторую встречу ласковы и привлекательны, а потом в любой миг могут сменить милость на гнев…

Второе восхождение, которое состоялось через пять лет, по свидетельству одного из участников – Е. Колокольникова – также прошло на редкость успешно. При хорошей погоде, умеренном морозе, прекрасном самочувствии восходителей. Вершина явно оказывалась ручной, несмотря на высоту и весьма внушительный вид.

В этом же сезоне на штурм Хан-Тенгри отправляется группа, к которую входят двое лучших альпинистов страны – братья Абалаковы (см. в этой книге статью «К столетию братьев Абалаковых…»). Подстать им цвет московского альпинизма тех лет – австриец Лоренц Саладин, Леонид Гутман, Михаил Дадиомов. У восходителей первоклассное, по тогдашним отечественным меркам, высокогорное снаряжение. Базовый лагерь установили на месте предыдущих экспедиций, на морене Южного Иныльчека поблизости от впадения в него ледника Семеновского. Первый маршрутный лагерь – снежная пещера на высоте 5.600 м. Два дня переживается буран в пещере и снова вверх.

Здесь и далее все фотографии сделаны в 1936 году.

Лоренц Саладин	Леонид Гутман	Михаил Дадиомов

…Четвёртый день восхождения, великолепная солнечная погода, правда, с сильным похолоданием. На высоте более 6000 м уже -30 градусов… Тяжелейший день. Поставлена задача – вершина сегодня, любой ценой! Уже к концу дня предельно уставшие, но счастливые, восходители на вершине. На юге снова густая облачность, не видно никаких вершин (это обстоятельство ещё на много лет отодвинуло «свидание» с пиком Победы). Сорок минут на вершине, серия фотографий и, спуск вниз! Уже через час даёт себя знать крайняя усталость Саладина и Дадиомова. У них теряют чувствительность пальцы ног. Температура воздуха уже ниже -30 градусов… Принято решение об ускоренном спуске части группы. Саладин, Гутман и Виталий Абалаков, спрямляя путь и сильно рискуя, стремятся вниз, к базовому лагерю. Дадиомов и страхующий его Евгений Абалаков двигаются вслед. Дадиомов совсем плох, просит оставить его… Евгений Абалаков решается на отчаянный, запрещенный на незнакомых склонах шаг – глиссирование в паре с почти беспомощным восходителем… Кувыркаясь, уже в темноте, спускаются они к месту, где должна быть пещера.

Виталий Абалаков	Евгений Абалаков

И не находят её…

После мучительных поисков Евгений всё же находит засыпанную снегом пещеру. Но тройки восходителей нет.

Ночные поиски приносят результат.

Тройка была в тяжелейшем состоянии. Гутман4/, сорвавшийся и пролетевший 200 м по склону – без сознания. Лоренц Саладин и Виталий Абалаков с тяжелыми обморожениями. Ночь прошла ужасно – дно пещеры было залито ледяной водой. Половина следующего дня посвящается попытке спуска Дадиомова, который совсем плох. Попытка не удалась. Укутали его всем теплым и оставили в надёжном месте. Сами снова поднялись в пещеру. Отсутствие радиосвязи не оставляло шансов на помощь снизу…

…Последний день спуска. Частично восстановив силы, Гутман двигается сам. Чудом избежали лавины, пересекавшей маршрут спуска. И вот, наконец, на морене показались палатки базового лагеря. Лагеря… без людей! В те времена эйфории растущего советского альпинизма, вспомогательные группы, рассматривались, чуть ли не как внесение в отечественный альпинизм чуждых, капиталистических нравов, деления альпинистов на людей первого и второго сорта…

Караван должен вернуться только через неделю.

Саладин и Дадиомов в тяжелейшем состоянии, нуждаются в неотложной медицинской помощи, самостоятельно двигаться не могут. За помощью должен идти Виталий Абалаков. «Стартовые данные» – ужасны. Правая нога обморожена, сильно болит, но чувствуется – оживает. С левой – значительно хуже – почернела и вздулась. Несколько пальцев на руках тоже безнадёжны, но ходьбе это не мешает…Осознание пути – только урывками. От рук и ноги уже идёт трупный запах. Провалы в трещины, слава богу неглубокие, камни морен, снежные мосты… и снова метры ледника, складывающиеся в километры… На морене увидел конские следы, видимо караван вышел вверх досрочно.

Упал и отключился до утра. Проснулся от конского ржания…

…Саладин умер в седле – покоритель Пиренеев и Кавказа, Альп и Анд, победив главу Тянь-Шанских гор – самого «Хана» – повелителя неба…

Мальчишеский задор восхождения отозвался на всю жизнь – смертью Саладина и тринадцатью ампутированными пальцами на руках и ногах Виталия Абалакова. Ступни и кисти удалось спасти. Мужественный человек не бросил альпинизм, но всю последующую жизнь пользовался альпинистским снаряжением – ботинками, ледорубом, кошками, специально разработанными для его искалеченных конечностей…

…Десятки сезонов отшумели над вершиной «Хана». Ветрами, снежными флагами, лавинами, беспокойными, честолюбивыми гостями… В самом конце ХХ века он «подрос» на 15 метров, отобрав у соседа – пика Победы титул самого северного семитысячника планеты. Не будем муссировать факт – так это, или не так! Международный киргизский лагерь в верховьях Иныльчека даёт валюту, в т.ч. для развития киргизского альпинизма. А коммерция и альпинизм уже во всём мире стали «сиамскими близнецами» – разделять которые спортсмены пока не научились…

И если видит старый «Хан» ещё сны, то в самом хорошем из них увидит он ранее солнечное утро1931 года, пронизывающий до костей морозный ветер и радостные, обожженные горным солнцем, лица трёх людей, стоящих на семикилометровом мраморном пьедестале его вершины5/…