ПОЧЕМУ МЫ ПОПАДАЕМ В АВАРИИ?
Олег Янчевский, Киев (Mountain.RU)
У меня был друг Джон Герман, опытный
турист-горнолыжник и профессиональный фотограф.
Единственное объяснение его гибели заключается в
таком знакомом всем нам чувстве “это не может
случиться со мной”. Я думаю, мы просто не могли
бы оставаться психически нормальными в этом
мире, полном разнообразных опасностей, если бы
не верили в собственную неуязвимость. Герман
снимал фильм о лавинах. В одном сюжете его
сценария предусматривалась большая лавина,
пересекающая шоссе. Он запечатлел на пленке этот
момент, но сам погиб. Лавина захватила его,
когда он убегал. На его лице застыло изумление”.
М. Отуотер, “Охотники за лавинами”
Когда происходит ЧП, мы находим десятки
“объективных причин” объясняющих, почему это
случилось. Оказавшийся “неожиданно трудным
маршрут”. “Плохие погодные условия”.
“Неожиданная лавина”. “Случайный камень”.
“Трещина там, где ее быть не должно”.
“Отказавшее снаряжение”. При этом не только до
выхода на маршрут, но и в горах почти всегда
есть время ПОДУМАТЬ.
Независимо от описаний, увидев маршрут своими
глазами окончательное решение: идти дальше (и
как именно?), переждать, или “выйти из игры” –
мы принимаем сами. Участников и руководителя -
выбираем сами. Проверяем (или не проверяем)
снаряжение – сами. И о том, что погода в
высокогорье может быть очень скверной, тоже -
знаем.
Режиссер известного голливудского действа
“Титаник”, как экскурсовод, водя зрителя от
одной незначительной, но - важной в дальнейшем
детали - к другой до и во время плавания
океанского лайнера, без труда доказывает, что
катастрофа состоялась не случайно. Слишком много
накопилось ошибок, выстроившихся в роковую цепь.
Конструкция судна, скорость, выбор
маршрута, темп движения в условиях плохой
видимости, некомпетентность персонала,
недостаточное количество средств спасения и т.д.
Однако самая главная ошибка находилась в головах
людей: “ С “Титаником” ничего не может случиться
потому, что… это просто невозможно!”. Задним
числом быть умным и сообразительным нетрудно.
Подмечать ошибки других – еще легче. А как
все-таки избежать аварий? И М. Отуотер и Д.
Камерон подсказывают ответ, но ответ этот
слишком прост, чтобы в него поверить.
Начав ходить в горах, каждый из нас успевает
совершить (и совершает) немалое количество
ошибок. Разного масштаба и значимости. Но мы
легко забываем свои ошибки, если они известны
только нам, продолжая повторять их снова и
снова. И только аварии, в которых случается то,
чего скрыть нельзя, заставляют нас ПОМНИТЬ
собственные ошибки. И учат ЗАМЕЧАТЬ те, которые
не привели к аварии. Впрочем, имеется и такая
категория людей, которая упорно не желает
учиться даже на своих ошибках. Ведь это так
трудно – любить свои ошибки… Крайне низкий
к.п.д. информации о несчастных случаях говорит
лишь о том, что именно учиться (а не
снисходительно пожимать плечами) на чужих
ошибках намного труднее. Необходимо вжиться в
походную ситуацию, атмосферу. Понять психологию
и скрытые мотивы главных действующих лиц.
Почувствовать и запомнить боль чужой ошибки,
приняв ее как свою собственную. И не считать,
что ты умнее тех, кто ее совершил.
Сами по себе ни мастерство, ни практика, ни вера
в свою опытность не делают людей опытными. Это
делает в первую очередь ОТНОШЕНИЕ. К целям,
партнерам, правилам. И готовность менять не мир
вокруг - себя. В таком случае, не стоит ли
присмотреться к тому, что происходит в этих
самых головах?
КТО ПОПАДАЕТ В АВАРИИ?
“Меня посылали первым на скалы, лед, и я с
радостью выполнял работу лидера. Иногда я
кричал: “страховка железная!”, а сам не забивал
крючьев и страховал через поясницу. Это было
глупо. Я рисковал не только собой, но и другими.
В 1954 году я был опасный альпинист”.
М.В. Хергиани
Представление о том, что аварии – удел мало что
понимающих “чайников” довольно живуче. И, на
первый взгляд, не подлежит сомнению. Вот
типичные случаи, взятые из брошюры С.И. Алимова
“Несчастные случаи в горном туризме за 1989-90
гг.”:
Фаны. На перевал 1а практически одновременно без
разрыва поднималось несколько групп, входивших в
состав Рижской туриады. Непогода: сильный ветер,
дождь со снегом. Подъём группа осуществляла
вразброд, все участники вымокли, измотались и
замерзли. На одном участке склона участница
сорвалась и, не умея самозадержаться, покатилась
вниз, ударяясь о камни. Подошедшие другие
туристы подняли ее на перевал в шоковом
состоянии. После этого группа двинулась назад.
При этом руководитель потерял управление и
группа разбилась на части. Некоторые участники,
чтобы согреться употребили спирт. При спуске
пострадавшая скончалась, а принимавший спирт
другой участник, уставший и ослабевший, был
оставлен внизу под перевалом, где и скончался от
переохлаждения.
Два выпускника Львовского университета пошли под
Новый 2003 год на гору Петрос в Карпатах. При
выходе на вершинный гребень – мороз, сильный
сырой леденящий ветер. Поскольку темнело, то
сбросив 300 м по высоте, более “опытный”
принимает решение стать на бивак. Не имея
палатки и снаряжения. К утру руководитель не
может обуть замерзшие сапоги и направляет
товарища за помощью. Тот дошел до людей с
обморожениями 3-4 степени, а тело руководителя
нашли несколько месяцев спустя.
Перечислять все случаи не представляется
возможным. Хочу только обратить внимание на
СЕЗОН и ПОГОДУ, при которых концентрируется
максимум ЧП на маршрутах “без технических
сложностей”. Не спешите читать дальше…
Попробуйте мысленно перенестись в описанные
ситуации и отыграть роль участника, а затем –
руководителя. Вам удалось избежать аварии?…Тогда
обратим взгляд на другой “полюс”.
1936 г. С Хан-Тенгри уже снят психологический
барьер и группа под руководством братьев
Абалаковых – цвет советского альпинизма – смело
идет на штурм вершины. Не имея тянь-шаньского
опыта. Без соответствующего снаряжения. Без
акклиматизации. Они не ожидали встретить здесь
столько снега, такой силы ветра, такого холода.
Другие бы на их месте отступили, но они были
слишком сильны, чтобы повернуть назад. Тем более
что перед ними на гору поднялись менее именитые
альпинисты. Мастерство, воля и поддержка
сохранившего силы Е. Абалакова позволили им
спуститься с горы, но за это пришлось заплатить
высокую цену. Разбился до потери сознания Л.
Гутман, серьезно поморозились М. Дадиомов, В.
Абалаков, а Л. Саладин умер от развившейся
гангрены на спуске по леднику (читайте статью «К
столетию братьев Абалаковых»). Позже В.
Абалаков скажет: “…тренировки и сложные, тяжелые
восхождения закалили нас, придали сил,
выносливости. Но еще больше было
самоуверенности: все можно! И только когда
природа преподала горький урок поняли, что для
альпиниста главное не сила и даже не высокая
техника, а светлая голова… В тридцать лет я стал
полным инвалидом”. И несколько десятков лет
безаварийного хождения московских спартаковцев
под руководством В. Абалакова – все это было уже
потом, после Хана…
На Кавказе есть пик Гермогенова, названный в
честь
Алексея Гермогенова, председателя
Московской горной секции, талантливого
организатора и прекрасного альпиниста. Он погиб
25 марта 1933 г. на седле Эльбруса во время
первого советского зимнего восхождения на
Эльбрус при подготовке к штурму пика Коммунизма.
Гермогенов был начальником отряда. На 4800 м
Алексей почувствовал себя плохо, но продолжил
подъем. С каждым шагом ему становилось все хуже.
С помощью спустившихся товарищей он с трудом
добрался до седловины. Ночью было очень холодно,
до –400С. Под утро Гермогенов потерял
сознание и, не приходя в себя, скончался.
Возможно, что в то время люди еще не
представляли всех опасностей высоты.
Весна 1997 г. Владимир Башкиров,
руководитель российской экспедиции на Лхоцзе
поднимается в базовый лагерь на 5300 м и через 2
дня начинает восхождение. “Гималаец” с огромной
практикой, месяцем ранее без кислорода сходивший
на Эверест. Ночью, накануне восхождения в
штурмовом лагере у него повышенная температура,
плохое самочувствие – последствия утраты
акклиматизации. В непривычно низком темпе
Башкиров поднимается на гору, но спуститься вниз
ему было не суждено.
В полностью идентичной ситуации Анатолий
Букреев, не задерживаясь на вершине, “убегает”
вниз – у него руки не были “связаны”
руководством. Что делает участвующих
руководителей высотных экспедиций (а мартиролог
этот достаточно большой) камикадзе: опыт или
что-то другое?
В мае 2001 г. не дойдя 200 м до Эвереста, погиб
Алексей Никифоров – ленинградец
(читайте – «ВОСПОМИНАНИЯ
ОБ АЛЕКСЕЕ НИКИФОРОВЕ») из сибирской
экспедиции – с севера по “классике” поднимались.
Два дня он шел на грани, приходил позже всех.
Говорили: “Может, не пойдешь?” - “Оклемаюсь!”.
Так отвечал человек, без кислорода забиравшийся
на Чогори, на Макалу.
На высоте “едет крыша”? Возможно. Однако во всех
перечисленных случаях остальные участники
восхождений ясно видели, что ПЕРСОНАЛЬНЫЙ ТЕМП
ДВИЖЕНИЯ – ОБЪЕКТИВНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ САМОЧУВСТВИЯ
НА ВЫСОТЕ – НИЖЕ ОБЫЧНОГО. И во всех случаях
озвучивалось: “Может, не стоит?”.
– Пап, ты же меня учил, что ходить одному по
закрытому леднику опасно, а сам?, - спросил сын
у МС по альпинизму на кавказском леднике Твибер.
– Ну, я-то их под снегом чую. Да и сейчас утром
все морозом схвачено. Такие снимки должны
получиться!
Через десять минут на глазах сына он гибнет в
трещине.
Точно так же у палаток базового лагеря погиб в
2001 г. шерпа Babu Chiri, который 10,
вдумайтесь: десять (!) раз был на Эвересте.
Ушбинский ледопад, транспортировка
пострадавшего: руководитель спасработ говорит
участнику своей команды: “Миша! догоняй нас, но
иди точно по следу проложенному акьёй, чтобы не
попасть в одну из многочисленных трещин!”. Вы
догадываетесь, как поступил человек, знающий,
что значит в горах дисциплина и не раз
вытаскивавший людей из трещин? Во имя чего, не
закончив одни спасы, твои коллеги должны
начинать другие?
Разве большая практика и мастерство дают
основания для “двойных стандартов”, согласно
которым правила поведения в горах обязательны
только для “чайников”? участников? Как вы
считаете, можно ли доверить человеку право
отвечать за чужие жизни? (а за свою жизнь?),
заявляющему: “На леднике надо связываться,
ходить надо вместе... Ну, вот лично я хожу
по-другому (можно конечно загнуть пальцы и
назваться мастером, я этого делать не буду)”. А
собственно, что мешает? Мозоли от загибания
пальцев? Вы много видели мастеров, настоящих
мастеров трубящих о своих достоинствах? Откуда
эта убежденность, что “мастер – это тот, для
кого закон не писан?”.
Примечательно: чем строже и нетерпимее мы судим
отклонения от правил проведения походов
(восхождений) у новичков - тем больше
послаблений и вольностей склонен допускать для
себя. Или - для более именитых коллег.
Сейчас выпускающие на маршрут организации не
могут обеспечить проведение спасработ. И все же
они значительно повышают безопасность. Проверкой
соответствия маршрута возможностям группы,
анализом его особенностей, прикрытием слабых
мест группы указыванием на них. Группы, не
прошедшие МКК, погружают себя в состояние
СТАТИСТИЧЕСКОЙ НЕОПРЕДЕЛЁННОСТИ. Сие означает,
что попадание в аварию (конечно, не всегда с
необратимым исходом) происходит либо сразу, либо
- становится только вопросом времени. Да, пока
что человечество не придумало ничего лучшего,
чем оценку со стороны. Со стороны людей с
должной квалификацией. Вероятно, такая система
не идеальна. По-видимому, в нынешних условиях не
обойтись и без компромиссов. И готовность
уступать в малом, чтобы сохранить главное,
должна быть как у заявляющей, так и у
выпускающей стороны. Вы думаете, старшее
поколение, “окопавшееся в МКК” потому только
любит давать хорошие советы, что уже неспособно
подавать дурные примеры? Есть еще и такое
словосочетание - “горький опыт”.
В 2001 г. на пике Ленина на отметке 6900 м
сломал ногу иностранец. Первыми к нему подошла
двойка узбекских альпинистов. До 6400 м они
спускали его, если не ошибаюсь, около 16 ч.
Потом подошли еще двое их коллег и помогли
спустить пострадавшего до 5300 м. Ввалившиеся
глаза, серая пергаментная кожа спасателей
бросались в глаза и через неделю после этого
случая. По-видимому, такие нагрузки не
проходят даром.
В 1978 г. на пике Революции потерпела аварию
группа альпинистов из Таганрога. Оказавшаяся
поблизости группа альпинистов МВО, пройдя
маршрут
Мышляева, вытаскивала живых через
вершину на л. Грумм-Гржимайло, затем на л.
Федченко и спускала своими силами до 5100 м. К
концу спасработ альпинисты потеряли до 20 кг
живого веса….
Туризм, альпинизм, как и другие виды
человеческой деятельности, опирается на
традиции, школы, личности. Традиции – это
привычки. Если наши привычки оказываются
неполезными, то маршруты проходятся не столько
“благодаря”, сколько “вопреки”. И большинство
приключений в походах носят вполне субъективный
характер.
Мы умело пользуемся логикой, чтобы обосновать
то, что нам ХОЧЕТСЯ СДЕЛАТЬ. Не возвращаться -
долго. Рисковать – раньше-то это проходило.
Любой ценой пройти намеченное – а чего ради сюда
приехали? И т.д. и т.п. Но не обязательно шансы,
скажем, дождаться автобуса на остановке,
возрастают со временем: его может не быть вовсе!
Горы не исходят из человеческой логики: лавины,
ледопады, камнепады, длительность непогоды носят
СТАТИСТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР. Более того: ВЕРОЯТНОСТЬ
КАМНЕПАДОВ ЛАВИН И ПРОЧЕГО В ТЕХ МЕСТАХ, ГДЕ ОНИ
УЖЕ ПРОИСХОДИЛИ ВСЕГДА ВЫШЕ, В СРАВНЕНИИ С ИНЫМИ
МЕСТАМИ.
Можно привести немало примеров, когда правило
“свежей воронки” не “срабатывало”. Именно так
погиб в 1974 г. во второй лавине на пике Ленина
Гарри Улин, один из сильнейших альпинистов США.
Именно так пострадала в очередной лавине на
Аккемской стене весной 1998 г. великолепно
подготовленная группа туристов из Перми.
Может быть, в альпинизме по-другому?
Цитата из дневника: “Если вам будут
рассказывать, что альпинисты – полные идиоты,
можете в этом не сомневаться – это, наверное,
правда. Ну, в самом деле, кто в здравом уме
может подойти к трещине в одиночку (каждый идёт
своим темпом и мы уже растянулись на сто –
двести метров) и, перекинув предварительно
рюкзак, прыгнуть на ту сторону? А
противоположный край отстоит от тебя на полтора
метра и выше этого края на 20 – 30 сантиметров.
Но… прыгаем. Ух… пронесло”.
Дело как раз не в конкретных лицах. Люди,
способные понять и озвучить, как Хергиани,
собственные ошибки, не боящиеся собственного
несовершенства, вызывают, по меньшей мере,
уважение. Это не всем дано: кому-то важнее всего
всегда выглядеть чистым и пушистым. Но ведь
нарушение правил горовосхождений среди любителей
гор с большой практикой – явление достаточно
распространенное. Привычка безалаберно
готовиться к маршрутам, искать снаряжение за
считанные часы до выезда, не думать о
безопасности, сознательно творить ситуации:
“пронесет - не пронесет” превращает нас в
туристов и альпинистов удачи. А главное –
создает вначале не лучшие ПРЕЦЕДЕНТЫ, а затем -
ТРАДИЦИИ новым поколениям. И если что-то
осложняет нашу жизнь, значит, оно управляет
нами. Управляет потому, что нам не хватает
мужества измениться.
НАШИ СТРАХИ
У страха глаза велики... Нет людей, которые
ничего и никого не боятся. И это нормально. Но
на маршруте чрезмерный страх в экстремальных
ситуациях может привести к непоправимым ошибкам.
Такой страх проявляется как в пассивной, так и в
активной формах.
Формула пассивной формы страха: “ЕСЛИ ЭТО СЕЙЧАС
НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, Я ВОТ ВОЗЬМУ И УМРУ!” Пассивная
форма страха - не что иное, как ОТКАЗ от
спасения, от поисковой активности. Несколько
десятков лет тому назад турист с опытом участия
в походе высшей категории сложности повел в мае
на г. Фишт знакомых. Группа оказалась
“разношерстной” по опыту и возрасту: от 15-
летнего подростка – до 35-летней школьной
учительницы. Туристы успешно поднялись на гору и
разбили там лагерь. А за ночь и последующий день
погода резко изменилась, и выпало около 1 м
снега – катастрофа! Новички к такому повороту
событий оказались морально не готовы и предпочли
отлеживаться в полузаваленных палатках до полной
апатии и безразличия к своей судьбе.
Руководитель и еще один участник пошли к людям
за помощью, но спасатели опаздывали, и тогда
руководитель вернулся разделить участь
остальных. Сейчас бы это сочли нерациональным. А
много ли рационального в понятии “честь”? Так
Фишт стал последним приютом для одиннадцати
человек…
Советы “не сдаваться” давать легко, сложнее их
выполнять. Помогает, как ни странно, мысль о
том, что МОЖЕТ БЫТЬ ХУЖЕ и чувство долга. Должен
– значит могу. У И. Бунина есть рассказ
“Сверчок”. Шорник Илья, по прозвищу Сверчок,
старый, “маленький и, несмотря на видимую
бодрость, весь разбитый”, заблудившись в зимнем
тумане, целую ночь носит на спине замерзшего
25-летнего сына, надеясь его спасти. На вопрос
кухарки, как же это он “сам-то в такую страсть
не замерз?”, Илья отвечает: “Не до того было”.
Вероятно, существование захватывающей ЦЕЛИ, ДЛЯ
КОТОРОЙ НЕ ЖАЛЬ ЛЮБЫХ УСИЛИЙ, помогает выходить
победителем из самых экстремальных ситуаций.
Примером активной формы страха является
поведение отца Федора из “Двенадцати стульев”,
забравшегося от страха на скалу. Вспоминается
история из студенческих лет: кроссы институтской
туристической секции одно время проводились в
лесопарковой зоне вдоль ж/д. И вот длинная
цепочка тренирующихся подбегает к изгибу
железнодорожного полотна, которое надо пересечь.
Вдали показывается поезд. Назначенный старшим
просит колону ускорить бег, надеясь проскочить
до поезда. Очень скоро становится очевидным, что
всем перебежать до подхода поезда нереально.
Надо остановиться! Но это-то оказывается как раз
не просто. Одна студентка с невидящими глазами
не реагирует ни на крик, ни на расставленные
руки. Только чудом “Анну Каренину” удалось
поймать. На вопрос: “Почему не
останавливалась?!”, девица только повторяла:
“Все бежали – и я бежала!…”.
Часто сильное желание бежать вперед, обязательно
– вперед! - возникает у нескольких человек. А
паника – заразна. Однажды в Карпатах большая
группа лыжников (более 30 человек) подходила к
широкой седловине Черногорского хребта.
Дальнейший путь группы проходил по дороге на
перемычке, отмеченной старыми пограничными
столбами. Был тихий пасмурный день с умеренным
морозом. Когда голова колонны выходила наверх,
руководитель спустился вниз, чтобы помочь
пристегнуть лыжные крепления девушке, шедшей в
конце. Стоять на седловине было холодновато, дул
ветерок. И тогда ожидавшие наверху потихоньку
двинулись вперед – путь-то был виден. Погода
стала быстро портиться. Руководитель сознавал,
что надо идти назад, но не мог – передние
продолжали уходить, теряясь в пурге.
Руководитель продолжал их догонять, а они от
него убегали. Хотя вперед-то до леса было
дальше, чем назад. И они это знали… Сопоставляя
рассказы немногих уцелевших, можно было
восстановить картину трагедии, но нельзя понять
чем, руководствовались передние. Они испугались
пурги и сделали самое неудачное – побежали
вперед. Отсюда важное правило: СТРАШНО –
ОСТАНОВИСЬ. Или крикни передним: “Стой! Нужно
остановиться! И идти назад”. Может быть, одно из
главных умений опытных туристов – умение
повернуть назад. Зашли не туда – вернитесь по
своим следам! Отстали от группы – стойте на
месте и ждите: если вас будут искать - это самое
верное решение. Если, конечно, у вас – группа, а
не собрание случайных людей. А вот животный
инстинкт - бежать вперед в состоянии испуга –
нужно подавлять с железной настойчивостью.
ЧТО ОБЩЕГО В ОШИБКАХ “ЧАЙНИКОВ” И “ПРОФИ”?
Закономерность – повторение случайностей.
Если исходить из предположения, что люди не
ходят в горы, чтобы погибать, то, следовательно,
большинство ошибочных действий (исключая страх)
всегда мотивированы. Хотелось бы выделить два
важнейших диалектических мотива аварий в равной
степени присущие как новичкам, так и мастерам:
а) ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА;
б) ТЩЕСЛАВИЕ.
Первый мотив относится к рациональной, второй –
к иррациональной сфере человеческого мышления.
Для того чтобы авария (за исключением, конечно,
стихийный бедствий, землетрясений, молний и
т.п.) могла произойти, обязательно наличие хотя
бы одного из этих мотивов. Присмотримся к ним
поближе – они того заслуживают.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО
ТЩЕСЛАВИЕ
“В тяжелом походе Вадим Петрович в присутствии
своих сыновей полностью подчинялся руководителю
во всем. Сначала тот удивлялся, а потом понял:
Вадим Петрович показывал сыновьям, что надо быть
выше мелкого тщеславия”.
А. Кузнецов “Восхождение”
Горам, в отличие от людей, незнакомо стремление
быть признанными другими. Им трудно понять,
почему – вон та гора более престижна, чем эта. И
почему, хотя в горном братстве все равны, но
некоторые - “более равны”, чем другие. Вы не
задумывались, что заставляет людей злословить и
сплетничать?
Демонстративно игнорировать самые разумные
требования? Почему желание прослыть счастливым,
умным для некоторых важнее самого счастья и
наличия этого самого ума? И почему легче бывает
отказаться от выгоды, чем от прихоти? Да что там
от выгоды – порой и от жизни! Своей или чужой.
Сложно первым сказать коллегам, что вот именно
уже здесь желательно организовать страховку –
смеяться будут. И все продолжают играть в игру
под названием “Ух, …сегодня пронесло”.
…В начале восхождения группа шла тяжело. Плюнув
на дневной план, поддавшись просьбам
большинства, руководитель решает стать на бивак
пораньше на скальном островке посреди снежного
склона - кулуара. Явных признаков опасности не
было. Тем не менее, как только была расчищена
площадка и поставлена палатка, один за другим
над ее коньком просвистели два внушительных
“чемодана”. Горы порой щадят нас, посылая
предупреждения. Какие действия предпринимает
руководитель? Снимает палатку и … начинает
готовить бивак в трех метрах от прежнего. Потому
что, наверное, это трудно, признаться в
собственной ошибке. И только тогда, когда другой
авторитетный участник озвучил настроение “масс”
репликой: “Я здесь ночевать не буду!!!”, только
после этого начался переход на более безопасное
место. У руководителя нашлось мужество понять
свою неправоту. Впрочем, самые разумные доводы
мы отказываемся воспринимать, если оппонент – не
авторитет. Ведь это ущемляет наше драгоценное
самолюбие.
…К вечеру группа туристов выбирается в ледопаде
на сравнительно сносное место. Правда, одна из
предполагаемых площадок под палатку оказывается
как раз под ледовой аркой из ледовых глыб.
Увидев это, участница группы решительно заявляет
руководителю с опытом нескольких горных
“пятерок”: “Я здесь ночевать не буду!!!”, на что
слышит: “Много рассуждаешь! Будешь ночевать, где
скажут!”. Думаете, руководитель сам не видел
опасности? Несколько часов спустя, когда лагерь
уже был разбит, произошел обвал ледовой арки и
палатку с находившимся там участником полностью
заваливает льдом. Медэкспертиза показала: смерть
наступила мгновенно. Наверное, руководителю
стало немного легче, когда он узнал, что в тот
момент в горах были подземные толчки. Но
другая-то палатка, чуть в стороне от
потенциально опасного места не пострадала!
…Передовая связка начинает все больше и больше
отклоняться в сторону, подрезая снежный склон.
Конечно, так оказывается короче, но ведь
участник связки слышал и читал, что это может
быть опасно:
- Эй, командир, по-моему, мы не должны так
ходить!
- Да много ты, умник, понимаешь! Да я …надцать
лет так хожу!
Конец реплики сопровождается характерным уханьем
снежной доски…
Руководителям групп, как и всем людям,
свойственно допускать ошибки, выбирать
неоптимальный путь и т.д. Справедливости ради
следует сказать, что опытные руководители не
совершают серьезных ошибок. Но напряженность в
группе начинает нарастать, если руководитель не
хочет признавать свои мелкие, но досадные
оплошности или проявляет необоснованную
грубость. Между тем, существуют волшебные слова,
восстанавливающие не только мир, но и авторитет
руководителя. Ему нужно суметь раньше, как можно
раньше сказать группе: “Кажется, я был не прав”.
В крайнем случае – дать понять поведением свою
неправоту. Проверено неоднократно. Убежден: те
из руководителей, кто изначально не готов ради
безопасности группы наступить на горло
собственному самолюбию – не имеют морального
права руководить.
Проявления мелкого тщеславия в горах – отнюдь не
удел руководителей. Всегда ли бесплатное шоу -
конфликт между руководителем и участником группы
с не меньшей практикой – это поиск истины, а не
выяснение отношений “А ты кто такой!?”.
Неподчинение, заносчивость, шапкозакидательские
настроения, нескромность в полной мере относятся
и к участникам.
К сожалению, утрата способности посмотреть на
себя со стороны не сразу (да и не всегда)
поддается лечению. Имеется и такая категория
руководителей, которых обвинения в гибели
участников задевают меньше, чем обвинения в
некомпетентности и неопытности. Особенно, если у
субъекта имеется “железный” аргумент –
положительная личная практика.
Как заметил тот же М. Отуотер: “У меня было
достаточно ошибок, чтобы удержать свое
самомнение на разумном уровне. Дело в том, что
лавины помимо всего прочего, учат скромности”. И
не только лавины. Жаль только, что цена за
обучение скромности оказывается порой слишком
высокой.
ОСТОРОЖНО – УСПЕХ
Если вы с
оптимизмом смотрите на горы – это еще не
означает, что горы с оптимизмом смотрят на вас…
Представьте двух отруководивших
(отучаствовавших) примерно одинаковым числом
походов (восхождений) людей. У первого формально
не было ни одних спасработ. У другого –
допустим, имели место тяжелое ЧП и одни
спасработы.
Вопрос: кто из них опытнее и насколько?
Если исходить из логики, то первый должен быть
примерно в 1,5 раза более квалифицированнее.
Вас, читатель, ничего не смущает в таких
логических построениях? Ответьте сами себе:
положительный или отрицательный опыт заставил
вас ДУМАТЬ О БЕЗОПАСНОСТИ? Не приучает ли нас
логика видеть не правду, а то, что привыкли,
ожидаем, хотим увидеть? Убедить даже обычного
человека с положительным опытом в необходимости
самокритического осмысления своих действий очень
непросто. А уж гении, загипнотизированные своими
успехами, значительно чаще, чем обычные люди,
склонны уверовать в свою непогрешимость.
“Логично” не связываться на ровном закрытом
леднике – трещин быть “не должно”. Когда со
временем это оказывается не так – “логично” идти
вторым по следам – не провалишься. Или в лыжах:
площадь опоры гораздо больше – “логично”? Пока
однажды не убедишься, что проваливается идущий
след в след и третьим и четвертым. Затем
“логично” будет идти уже в связках, но - как
удобнее. Вот ведущий связки делает несколько
шагов и уходит с головой в трещину. Вж-и-и-к –
веревка пропиливает в снежной подложке тонкую
борозду и тот оказывается десятью метрами ниже и
в стороне от провала в полной темноте!
Потихоньку потрескивают гнилые нитки на давно не
проверяемой “системе” - без всякого рывка. И
обнаруживается, что до сих пор не было настоящей
страховки и опыта – только имитация! И -
появился ОПЫТ, основанный на памяти о тех часах
и минут, которые ты провел в трещине. Но –
только опыт хождений по закрытым ледникам!…
Лет двадцать назад турист с опытом походов 6
к/тр. руководил несложным походом студентов на
Западном Кавказе. Увидев большое бревно, по
которому надо переходить горный поток, одна
участница сказала, что ей страшно. Тогда
руководитель достал веревку и дал команду
остальным удерживать ее в натяг вдоль бревна. На
первый взгляд все сделано было правильно. А что
делает человек, которому предлагают пользоваться
перилами? Правильно – грузит их. А веревка при
нагрузке все больше отклонялась от бревна и на
его середине девушка сорвалась в воду. Спасти ее
не удалось…
Реально ли было пройти намеченное за отмеренный
срок? Если мы собираемся ходить в горах долго,
искать ответы на подобные вопросы необходимо. В
тех же местах в далеком 1964-м, при попытке
проложить новый маршрут на Хан-Тенгри с севера,
уже под самой вершиной на подобном “простом”
снежном склоне оказалась группа альпинистов.
Передовая связка еле успела зарубиться, когда на
нее обрушилась лавина: “Рядом с нами бесшумно
обрываются в пропасть ее остатки. Обойти склон
негде: скал нет… Впереди Игорь пытается наметить
след ледорубом, и тотчас слева от него с
шуршанием устремляется вниз большой снежный
пласт. Новая лавина. Насколько это возможно,
быстро выходим с Валей наверх; перегиб где-то
рядом, но нет ни льда, ни скал. Страховку не
организовать. Может все обойдется? А если
нет?…Ставка слишком велика. Нужно быстро
принимать решение. Мы не картежники. Рисковать
жизнью можно, только спасая жизнь других. Вряд
ли кто- нибудь поймет, как это тяжело. Не
уверен, что и все ребята поймут сейчас решение.
Но они поняли, и медленно, все время
оглядываясь, мы уходим вниз”. Эти слова
принадлежат будущему руководителю первой
советской экспедиции на Эверест Е.И. Тамму.
Ну-у, это ж совсем другая ситуация, скажет
читатель, загипнотизированный авторитетами. А
может – другая культура горовосхождений? Ведь
руководитель вовсе не был уверен, что участники
разделяют его мнение, но дисциплина – есть
дисциплина. А через несколько дней пятерка из
“второго эшелона” под руководством К. Кузьмина
прошла таки злополучный участок и достигла
вершины: сильные ветры и многочисленные лавины
резко изменили обстановку.
Десятки лет альпинисты при восхождении на
“безобидный” пик Ленина пользовались удобным, но
не совсем безопасным местом в центральной части
“сковородки” на 5300 м для промежуточного
лагеря. Лавины со склонов останавливались
задолго до лагеря. К ним ПРИВЫКЛИ. Но горы -
постоянно меняются. И однажды снежно-ледовая
обстановка оказалась такой, что откололся
гигантский кусок ледового панциря, покрывающего
северный склон пика и с километровой высоты
обрушился на лагерь. И в одночасье погибли 43
альпиниста. Сложно найти другую катастрофу
такого масштаба. Было ли такое развитие событий
непредсказуемым, непрогнозируемым? Конечно, не
обладая даром предвидения, точно указать время
обвала – дело безнадежное. А вот оценить
вероятность опасности – можно. Был июль.
Вогнутая горная основа над лагерем
способствовала накоплению снежно-ледовых масс.
Наличие такого большого количества людей в
промежуточном лагере может свидетельствовать о
том, что ранее непогода и осадки “держали”
восходителей внизу. А затем на несколько дней
установилась жаркая солнечная погода. Начали ли
сходить лавины? Скорее всего. Добавьте сюда еще
месторасположение лагеря и предположение о том,
что на лагерь МОГУТ СОЙТИ ЛАВИНЫ становится
вовсе не беспочвенным. Но такие робкие голоса
интуиции скорее всего заглушались неотразимым
громкоголосым “А РАНЬШЕ ТУТ ВСЕ БЫЛО НОРМАЛЬНО!”
Чего же суетиться? Вон и остальные группы стоят,
и раньше тут стояли…Американские психологи
проводили эксперимент: на людном перекрестке
ставили человека, уставившегося в небо и
фиксировали процент прохожих, обращавших на это
внимание. Так вот: когда “провокаторов”
становилось 5-6 человек, то примерно половина
прохожих тоже начинала изучать небо, а когда
ставили десяток статистов – движение на улице
практически останавливалось.
Наглядный урок науки о биваках был нам преподан
в Домбае. Это был еще старый, патриархальный
Домбай. На “диком поле” было тесным – тесно.
Пришлось ставить свой “дом” в стороне, на
неудобном, лысом, неровном пятачке. И палатку-
то растянуть по-человечески было невозможно:
мешал большущий камень, зарывшийся в землю выше
по склону. И на этом месте нас застала мощная
гроза. Через десять минут после начала ливня
весь лагерь на поле был затоплен. Два ручья,
которые обтекали “наш” камень(а заодно и нашу
палатку), сливались в один стремительный поток,
и он впадал прямо в ближайшую от нас палатку.
Групп двадцать терпели бедствие. Наша палатка
оказалась единственной, не пострадавшей в тот
вечер…Легко понять, почему с некоторых пор я
начинаю искать место для бивака с геодезической
разведки”. Поскольку на биваках мы проводим
около половины времени в горах, поэтому никакие
соображения удобства не должны стоять выше
безопасности. Никакие.
Недавно в Интернете появилось: “… взойти в
составе тура на гору, да еще летом и с юга - это
как-то "не круто". Экстремалы идут зимой!
Встретить Новый год на вершине Европы -
последний писк! Но и летом тоже можно устроить
себе необычное восхождение, если пойти на
Эльбрус с севера и, что называется "с корабля -
на бал", без акклиматизации, что мы и сделали.
Правда, надо признаться, что обстоятельства
заставили, но ведь зачастую так оно все и
происходит, почти случайно”. Еще с утра
“экстремалы” были в городе, в обед - на 2500 м,
к вечеру добрели до Сев. Приюта (ок. 3850 м).
Русские гиды советуют нам одеть все теплое, что
есть. С удивлением узнают, что уже завтра утром
мы собираемся на вершину.
- Без акклиматизации???
-У нас нет времени.
- ??? !!! Удачи!
…Вечером стандартно болела голова. Надеюсь, что
за ночь немножко акклиматизируюсь”. В шесть утра
“экстремалы” выходят на восхождение: “В этом
году идется намного тяжелей”. С чего бы это? ах
да: “необычное восхождение” заказывали –
уплачено. Тем не менее, в 16:00 две трети
состава группы достигают вершины. Спуск (тоже,
естественно, без веревки) проходит удачно. Автор
сообщения снабдил его ремаркой: “Никого не
призываю к скоростному восхождению на Эльбрус,
просто мы почувствовали, что это можно сделать,
имея за плечами некоторый горный опыт, и хорошую
физическую подготовку”. Кажется, можно и
поздравить ребят, но поздравлять - как раз и не
хочется. Они даже не поняли, КАК им повезло и
СКОЛЬКО, воодушевленных их примером решат, что
так ходить - можно. И главное, чтобы им теперь
не говорили – всё это НЕ БУДЕТ ЗНАЧИМО ПО
СРАВНЕНИЮ С “ОПЫТОМ”.
Почему, когда болит голова – это “стандартно”?
Почему успешным считается выход на вершину не
всей группы, а только части? Почему “выползти”
на последнем издыхании в промежуточный лагерь на
“семитысячнике” - это и есть “акклиматизация”, а
не элементарное ее нарушение? Ну а заболевание и
сход в начале маршрута кого-нибудь из участников
– это только его “неподготовленность”? У В.
Солоухина в повести “Прекрасная Адыгене”,
описано посещение альпинистского кладбища в
Ала-Арче: одного убило камнем, двое погибли в
лавине, а двое умерли от перегрузки и высоты
4600! Двое из пяти – 40%. Полагаю, дело не
только в “сердечной недостаточности” или
“высотном потолке” - в тактике.
Году в 89-м одна группа туристов участвовала в
Казбекиаде под девизом: “Казбек за три дня!”:
метеостанция 3700 - плато 4200 - вершина 5030.
План был выполнен, но ночью на четвертые сутки у
одного участника на плато начался кашель. Ему
повезло трижды: руководитель, подрабатывавший на
“скорой”, заметил это и кашель ему - не
понравился. Был сыгран подъем и начались
спасработы. Ночной спуск до метеостанции был
сравнительно прост; дальше к транспортировке
подключился люд со станции. Заболевший потом
вспоминал: “Тащат, значит, они меня и
“развлекают” беседами:
- Ну, как, Юр, думаешь, успеем мы?
- Да вряд ли. Это уже не жилец!..”
- А чего ж несем?
- Авось повезет.
Это язык у нас сложный, а люди - они простые.
Можно, конечно, делать ставки при умирающем но,
наверное, при условии, что он же и будет их
принимать. Той группе повезло: сбросить в
течение суток 1000м высоты – это уже заполучить
50%-е шансы на спасение. НО не проще ли не
попадать в такие ситуации?
Когда-то опытный и осторожный руководитель
успешно и грамотно провел поход высшей категории
сложности на Памире. При этом он, по его же
словам “весь поход тихонько старался удерживать
от неосторожных действий немного бесшабашно
настроенную свою группу”. Но очень трудно
привить группе осторожность, если все
складывается гладко. Почти невозможно.
- Лавины на Памире? Я вас умоляю!
- Высота опасна? Ну, может на 7000 или 8000 м
что-то и опасно, а мы вот по 6000 только что не
бегали!
Такие или примерно такие впечатления
остались у тех участников. Одного из них я видел
через год, когда он руководил “четверкой”:
сильный турист, вот только показался
самоуверенным, что ли? Еще через год, руководя
сложным походом на Тянь-Шане, он получил
лавинный опыт, подрезав снежную доску и навсегда
оставшись в ней с напарником. Другой участник
того успешного памирского похода погиб
несколькими месяцами ранее уже с четырьмя своими
участниками на майском Эльбрусе. Он ведь
собирался акклиматизироваться к Эльбрусу, а не к
“каким-то 4500 м”! И именно ночевка на этих
“4500” на третий день приезда в горы вывела
людей из строя. Но, нарушив главное правило
горовосхождений, мы порой скрупулезно начинаем
соблюдать второстепенные: “Нельзя двигаться в
условиях плохой видимости (непогоды, ночью)”. А
лежать и умирать “в условиях плохой видимости” –
это, по каким правилам??? Кому-то покажется
некорректным проводить сравнение между этой
Эльбрусской трагедией и трагедией 1974 г. на п.
Ленина. А между тем общего очень много. Оба
руководителя сознательно вели группы наверх в
условиях непогоды. Женская команда вышла на
траверс “семитысячника” с не очень надежной
акклиматизацией. На 5500 – туристы ночевали
совершенно не акклиматизированными без
надлежащего снаряжения и продуктов в неудобной
пещере. Уже через несколько часов после выхода
на п. Ленина у одной из участниц началась рвота
- точно также довольно скоро вышел из строя один
из туристов. И в обеих случаях руководители или
“не видели”, или не хотели признать этот факт.
Главный вывод из данных трагических историй как
раз и состоит в том, что независимо от погодных
условий, времени суток, если группа или хоть
один участник находится в критической ситуации,
можно и должно идти вниз! Иначе: отсиживаться
наверху можно, если резерв сил не снижается.
Уважаемые руководители! Если вы не готовы
морально заранее сходить с самой дальней точки
маршрута в самых неблагоприятных условиях,
спросите себя: зачем я туда иду? Ну зачем?...
Высокая смертность в горах от, казалось бы, не
столь распространенных, как другие бедствия,
лавин объясняется не только их масштабами. Тот
опыт – реальный опыт знакомства с лавинами -
часто оказывается и последним. Не верьте своему
положительному опыту! Доверяйте интуиции и
правилам: за каждое из них заплачено не одной
человеческой жизнью. Пожалуй, единственная
польза положительного опыта – помощь в
выпутывании из экстремальных ситуаций. Кстати
говоря, если внимательный читатель еще раз
обратится к примерам из предыдущей главы, то он
почти во всех случаях может обнаружить, кроме
тщеславия и нескромности, мотив положительного
опыта.
ЧТО ТАКОЕ ДИСЦИПЛИНА И ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН
РУКОВОДИТЕЛЬ
Я для себя давно решил – дисциплина важнее
опыта.
Хм… А я своим говорю – думайте своей головой.
«Только не надо сравнивать альпинистов с детьми.
Они взрослые люди, могут отвечать за свои
действия и понимают, что любое восхождение
связано с риском для жизни».
(из высказываний на Форуме)
Вот об этом понимании стоит поговорить. Однажды
на Памире в сложном походе руководитель подвел
группу к подножию высокого перевала. Снежная
обстановка ему не понравилась и он дал указание
для бивака отрыть пещеру - могут быть лавины.
“Ну, надо - так надо, лавины – так лавины!” С
шутками-прибаутками участники отрыли просторные
пещеры. А ночью над лагерем прошла большая
лавина… Без чрезмерных усилий туристы откопали
вход, почти ничего из снаряжения не было
утеряно, но… желание продолжать поход у них
пропало напрочь! А им же ясно сказали, если они
сами не заметили: “зарываемся от лавин, место -
плохое”. Почему же тогда, до лавины никто не
взбунтовался? Не потому ли, что туристы с опытом
походов высшей категории сложности СОВЕРШЕННО НЕ
ПОНИМАЛИ НАСКОЛЬКО ВЕЛИКА МОЖЕТ БЫТЬ ОПАСНОСТЬ.
И при этом каждый из них, наверное, считал себя
готовым к таким мероприятиям, ведь так?
Можно обучить человека определенной системе
понятий, но нельзя заставить человека ЗАХОТЕТЬ
ИХ ПРИМЕНЯТЬ. Человек всегда решает сам, что
есть что, и что применить к себе. На одном из
тыловых советских военных заводов изготавливали
боевые отравляющие вещества. Работали там
преимущественно девушки и молодые женщины.
Смертность жуткая – более 2-3 месяцев мало кто
прорабатывал. Но одна работница проработала до
конца войны и прожила еще несколько десятков
лет. Когда ее спросили, как ей это удалось, она
ответила: “Так ведь в регламенте было предписано
находиться ВСЮ СМЕНУ в противогазе. Вот я по 8
часов его не снимала. Тяжело, конечно. А девчата
на перерывах, выйдя из цеха – снимали. Ведь
сразу-то никто не умирал”. (Вам, читатель, этот
случай не напомнил опыты американских
психологов?).
Что же такое дисциплина? Подчинение
руководителю? Вот группа туристов движется по
протяженным ледовым полям, причем руководитель
не организовал связки и позволил части группы
идти самостоятельно, а сам решает срезать путь
обхода “авангарда” и тянет оставшихся в другую
сторону без организации страховки на короткий,
но крутой участок, где можно улететь. Кто
нарушает дисциплину? Можно ли при этом требовать
ее с других? Поверят ли участники в ее
необходимость, если требования дисциплины будут
избирательны и необязательны для некоторых? А
ведь руководитель – тоже член коллектива. И если
речь и идет о подчинении, то о подчинении
индивидуальных интересов - групповым.
Несовпадение представлений о целях и способах их
достижения рано или поздно приводит к
антагонизму между участниками и руководителями.
Чаще всего он возникает, когда руководитель
воспринимается как проводник, штурман группы и –
не более. А это - глубокое заблуждение. “Задача
и искусство руководителя – не столько провести
группу по маршруту, сколько завершить его с
живыми и, желательно, здоровыми участниками.
Слагаемыми этого искусства являются: знание гор,
знание людей, умение ПРЕДСКАЗАТЬ развитие
процессов и умение ПРЕДВИДЕТЬ случайные события,
запускающие эти процессы. Объект, который
приходится изучать и управлять руководителю -
это ЛЮДИ В ГОРАХ. Типичная ошибка начинающих
руководителей заключается в их повышенном
внимании ко второй компоненте этого объекта при
забвении первого – людей. Учитесь видеть своих
участников! Учитесь читать в их глазах! И НЕ
НАДЕЙТЕСЬ, ЧТО ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ БУДЕТ ПРОИЗНЕСЕНО
ВСЛУХ!” (А.Лебедев, “Напутствие начинающим
руководителям”). Но можно ли вообще “предвидеть
случайные события”? Если постоянно стремиться
отслеживать и анализировать предыдущие и
настоящие события, поведение и состояние каждого
участника (и себя), то прогноз наперед
становится возможен и более точен с годами.
Большинству вступающих на стезю туризма и
альпинизма знакомы два полушутливых правила:
П.1. Руководитель всегда прав;
П.2. Если руководитель не прав – см. П.1. Однако
это усеченная форма правил, а полная должна
выглядеть так:
П.1. Руководитель всегда прав, потому что несет
ответственность за все;
П.2. Если руководитель не прав - см. П.1.,
потому, что даже, если на нем нет
непосредственной вины в случившемся,
ответственности с руководителя никто не снимает.
Быть руководителем, возможно, приятно, но это
так трудно – отвечать за жизнь доверившихся тебе
людей. Не спешите в руководители!
И тем не менее, даже опыт пребывания в роли
руководителя далеко не всегда “вправляет мозги”
этим же лицам в роли участников. Почему? Да
потому, что сознательная дисциплина не вытекает
из сознания! Представьте: руководитель
потребовал от вас на тропе надеть каску и
перейти на бег. Как вы отреагируете? Правильно,
назовете это ма-раз-мом. И далеко не все
выполнят это требование. Так, где же ваша
“сознательная дисциплина”??? Может быть,
интуиция подсказала руководителю, что сейчас вот
с этой скалы сорвется камень (пусть даже к
счастью этого не случилось). И нет у него
времени объяснять, ПОЧЕМУ и ЗАЧЕМ. Да и не
поверите ему, ведь так? А вот за священное право
не делать лишнего телодвижения, мы будем стоять
насмерть. У нас найдется не один час свободного
времени доказывать, почему мы не можем найти
нескольких минут выполнить то, что просит
руководитель. Ведь здравомыслящими мы считаем
только тех людей, которые во всем с нами
согласны. А “сознательной”, в отличие от “тупой”
дисциплины – подчинение только НАШИМ “разумным”
требованиям. Сознательным же является то, в чем
сам человека успел убедиться, то есть –
практика. А как отмечалось выше, положительная
практика способна сыграть с нами злую шутку.
Дисциплина – это и форма достижения общей цели,
и мера безопасности. Для достижения одной цели
нужны одни дисциплинарные нормы, для достижения
другой – совсем иные. Следовательно, дисциплина
не может не быть гибкой и умный руководитель не
станет злоупотреблять своей властью. С другой
стороны, дисциплина - не только одно из правил
хорошего тона участника но, прежде всего,
достоинство, завоевание конкретного коллектива.
А это уже – не что иное, как команда. Иначе:
КОМАНДА – ЭТО СОЧЕТАНИЕ ДУМАЮЩЕГО О БЕЗОПАСНОСТИ
РУКОВОДИТЕЛЯ И ГРУППЫ, СОЗНАЮЩЕЙ НАСКОЛЬКО
ВЕЛИКА НОША РУКОВОДИТЕЛЯ. Такой руководитель
обязательно побеспокоится о надлежащей
допоходной подготовке группы. В команде
руководителю нет необходимости повышать голос и
“командовать”. Все понимают друг друга с
полуслова. Правильно делают те руководители,
которые задолго до выхода на маршрут посвящают
каждого участника во все нюансы восхождения.
Потому, что дисциплину делает не руководитель, а
“критическая масса” согласных с “правилами игры”
членов группы. Большая “критическая масса” без
проблем ставит на место зарвавшегося участника.
И напротив, никакие усилия руководителя не
приведут к желаемому, если он в меньшинстве, в
изоляции.
Уважаемые руководители! Если вы видите, что еще
задолго до наиболее сложного участка маршрута в
группе имеются проблемы с дисциплиной, или
боитесь, что вас могут не послушать – спросите
себя: “Зачем продолжаю маршрут и кому я делаю
одолжение?”.
Дисциплина вовсе не лишает участника права
“думать своей головой”. Всякий участник может и
должен высказать свое мнение по тому или иному
вопросу; порой такой не ангажированный взгляд
может быть очень полезен для руководителя.
Руководитель, как и все люди, временами
ошибается, иногда входит в ступор и тогда ему
просто обязаны приходить на помощь участники.
Да и невозможно эффективно управлять без
обратной связи. Однажды в майском походе мы
оказались запертыми непогодой в снежной пещере
на северных склонах Эльбруса. Ситуация была
достаточно напряженная: ночью накануне снежная
масса играючи разорвала палатку “High Peak” (не
установили круглосуточное дежурство по
снегоочистке). Нужно было найти единственно
правильное решение. И вклад в его поиск
участников оказался не меньше, чем руководителя.
Сбросив в пурге 2000 м высоты, вскрыв не меньше
полсотни трещин и преодолев перевал, к часу ночи
мы дошли до коша, тепла и воды. Целыми и
невредимыми…
А имеет ли участник на маршруте ПРАВО НЕ
ПОДЧИНЯТЬСЯ РУКОВОДИТЕЛЮ? Дисциплина не должна
быть слепой. На мой взгляд, это допустимо только
в двух случаях:
1) имеется реальная угроза безопасности
группе или одному из ее членов (в т.ч. – и
руководителю);
2) отказ руководителя от участия в
спасработах.
ЗАЧЕМ НУЖНА В ГОРАХ ДРУЖБА или ТРАВМЫ, КОТОРЫЕ
МЫ НЕ ВЫБИРАЕМ
Парня в горы тяни, рискни…
В. Высоцкий
Риск – благородное дело. Особенно когда ты
знаешь, ЧТО ожидает вас в горах, а друг – нет. И
подготовленность ваша на голову превышает
возможности друга. И, соответственно, шансы
загнуться в горах явно не в пользу друга. И нет
теперь ни былого медицинского контроля, ни былых
запретов – все на собственный страх и риск.
Почему бы не потянуть в горы его, своего
приятеля (или родственника). Только вот ради
чего? Дружба намного точнее проверяется не
трудностями. Способны ли вы искренне
порадоваться, что ваш друг более удачлив? умен?
материально обеспечен лучше вас? женат на
красивой девушке? Если так – вашему другу очень
повезло. Если вы при этом способны не только
оказывать другу услуги, но и принимать его
помощь – ему повезло вдвойне! Ну а все-таки:
зачем нужна в горах дружба? Что за вопрос! -
воскликнет возмущенный читатель. Еще как нужна!
Для товарищеской выручки, поддержки и всего
такого… В самом деле? В таком случае все те, кто
не являются вашими друзьями, но оказались рядом
на маршруте – нехорошие люди, которые бросят вас
в трудную минуту? А вы – соответственно их? Или
все же, для того, чтобы проявить мужество,
благородство вовсе не обязательно быть чьим-то
другом? Следовательно, дружба на маршруте нам
нужна для другого: комфортности, удобства,
общения. С другом можно быть естественным, а это
так здорово! Но достаточно ли этого?
Один МС по горному туризму предпочитал ходить
только с друзьями и с друзьями их друзей. И вот
сначала на одном маршруте после неожиданно
сложного перевала в полушоковом состоянии сходит
неподготовленная участница с сопровождающим.
Затем, в другом походе, собравшем после большого
перерыва старых друзей, с друзьями их друзей
происходит смертельное травмирование камнем
давно не тренировавшегося участника: “схоженная”
группа на самом деле оказалась несхоженной.
Самое примечательное, что когда в поход
собираются друзья, то руководителю как бы и
неловко заставлять, требовать от них полной
отдачи. А друзья этим и пользуются: манкируют
под благовидным предлогом тренировки, тянут до
последнего со сбором снаряжения. И на маршруте
могут себе позволить то, что чужой, но
исполнительный участник никогда бы не позволил.
Часто со студенческих лет формируется группа
друзей-единомышленников, которую объединяет
любовь к горам. Год от года растет мастерство,
более сложными становятся цели. Но вот
начинается взрослая жизнь. Работа, семья, дети,
проблемы с отпусками, дополнительными
заработками. Не у всех оказываются равные
возможности заниматься любимыми горами.
Увеличивается разрыв в уровне горной техники. И
рано или поздно возникает дилемма: либо
продвинутые друзья жертвуют сложными маршрутами
ради старой дружбы, либо… рискуют, как минимум,
не пройти сложный маршрут, когда берут явно не
“тянущего” друга (родственника). Примеров таких
– предостаточно. Так, в грузинской экспедиции на
Победу 1961 года
М. Хергиани настоял на включении в
число траверсантов своего друга-тезку М.
Хергиани – младшего. За плечами у друга –
Эльбрус, а вокруг – еще много людей с гораздо
большим опытом, которые много месяцев
готовились, мечтали. Нет, не только поэтому та
экспедиция закончилась трагически: идти на
траверс такой горы после одного
акклиматизационного выхода под 6000 м - явно
недостаточно. Но за свой каприз М. Хергиани
заплатил тяжелейшими спасательными работами и
отказом от вершины.
Еще одна из набивших оскомину Эльбрусских
историй. Группа туристов долго уговаривала
знакомого по турклубу с большим стажем сводить
их на Эльбрус. Уговорила. И вот, после
подготовки друзья успешно поднимаются на высшую
точку Европы. А на спуске попадают в суровую
непогоду. Кто-то умудряется сломать руку, кто-то
– кошки. Видимости почти нет, но руководитель
понимает, что надо идти вниз. И тут все красивые
разговоры о дружбе закончились: “Ты иди, а мы не
можем!” (подтекст: “это тебе - надо, а мы -
никому ничего не должны”). И ничего тому не
оставалось, как попросить “друзей” попытаться
сделать пещеру. А самому – вниз. Часа через
полтора блужданий дошел до «Приюта 11». Там как
раз спасатели:
- Мужики, выручайте! Там наверху моя группа
загибается!
- Мил человек! Да через два часа в такой погоде
любой человек превратится в сосульку. Уж мы-то
знаем. А трупы… их сподручнее – потом, когда
распогодится стаскивать…
Двое суток провел руководитель на «Приюте 11»,
пока не отступила непогода. История умалчивает,
сколько при этом было выкурено сигарет. Ему
повезло: все участники оказались живы.
Стоп-стоп, скажет вдумчивый читатель: а может
руководитель, спасая свою шкуру, просто-напросто
бросил группу? Один нюанс: после этого случая в
горы он ходить перестал. Навсегда. Отсюда,
кстати, еще один вывод для руководителей:
отправляясь лично за помощью вниз, хотите вы
этого или нет, но вы изначально оказываетесь в
двусмысленной ситуации.
Однажды автор этой статьи повел дружную, но
недостаточно дисциплинированную группу на
траверс Эльбруса. То ли эйфория от успешного
прохождения ранее горного похода 4 к/тр., то ли
- пренебрежительное отношение к Эльбрусу имело
место. Факт остается фактом – мне не удалось
переломить отношение группы к подготовке и
дисциплине. И на маршруте, обнаружив признаки
недисциплинированности, я не послушал своей
интуиции и не прекратил маршрут, боясь испортить
раз и навсегда отношения с группой. Зато группа
не сомневалась, чего и сколько класть в рюкзаки,
как одеваться и в чем спать. Я тогда не придал
большого значения фурункулам одного из
участников. Недооценил опасность высоты 4500 м.
В результате, несмотря на радиальный выход на
3-й день на «4000», ночевку на 4-й день на
«3700», ночевку на 5-й день на «4200», ночью
шестого дня на «4500» участник с фурункулами
заболел: тяжелая перильная работа с грузом
привела к срыву акклиматизации.
Второй раз я не послушал своей интуиции и начал
спуск больного по перилам только с утра. К
вечеру нам удалось сбросить только полкилометра
высоты – там трудный рельеф. Да и вес участника
под 85 кг. Чуда не произошло: на следующий день
на 3850 м заболевший умер от отека мозга… Могла
бы его спасти встретившаяся ниже незнакомая
группа туристов? Исходя из расчета времени -
вряд ли. Но умирающий бы знал, что существует
горное братство и взаимовыручка. Вместо этого
руководитель встретившейся группы вначале –
увильнул под благовидным предлогом от помощи, а
я - не проявил надлежащей решимости заставить
его. За что снова был наказан: направленный
позже зам. начальника КСС в помощь спасателям,
несущим тело, тот человек перво-наперво занялся…
видеосъемками спасработ… Впрочем, такие люди
слишком неинтересны, чтобы озвучивать их имена и
адреса.
Что касается дружбы в горах, то я убежден: чем
сложнее и выше маршрут, тем меньше стоит
руководствоваться дружбой, а больше –
дисциплиной и квалификацией. Чтобы не
приходилось потом объяснять родителям (женам),
почему их мальчика (мужа) - нет, а ты, его
лучший друг, “делавший все правильно” - жив. И
уж если собрались на сложный маршрут
друзья-приятели с большой практикой, то вначале
соберитесь за столом и вовремя, еще до выезда
заранее оговорите все правила Игры.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Вот мы и добрались, читатель, до конца статьи. К
сожалению, никто из тех, кто связал свою жизнь с
горами, не может быть застрахован от самого
непоправимого. Именно ОСОЗНАНИЕ ТОГО, ЧТО ТЫ
РЕАЛЬНО МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ ВОТ ИМЕННО В ЭТОМ
МЕРОПРИЯТИИ заставляет нас ДУМАТЬ О
БЕЗОПАСНОСТИ. Принимать заранее соответствующие
меры, организовывать страховку, брать аптечку,
обеспечивать резерв времени, сил и прочее,
прочее. Если согласиться, что авария для
оказавшихся в ней – неожиданна, а действия,
приводящие к ней – осознанны и мотивированы,
следовательно – ГЛАВНОЙ ПРИЧИНОЙ АВАРИЙ И ЧП
ЕСТЬ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК ОТСУТСТВИЕ ЗНАНИЙ О ГОРАХ
И О СЕБЕ. Знание же заканчивается там, где
начинается ВЕРА и САМОУВЕРЕННОСТЬ. Вера в свою
опытность, в знания о понимании гор, вера в то,
что технически простой участок не опасен и т.п.
ПОТОМУ ЧТО ВЕРА, ЛИШЕННАЯ СОМНЕНИЙ, НЕ МОЖЕТ
БЫТЬ ЗНАНИЕМ. И не важно, сколь долгий
промежуток времени продолжалось это НЕЗНАНИЕ:
минуту или год. Позволили мы себе расслабиться
на легком участке или дали себе поблажку задолго
до выхода на маршрут. Рано или поздно придется
платить по счетам. “Я все время нахожусь в
состоянии чего-то неучтенного” - вспоминал в
свое время руководитель первого успешного
зимнего восхождения на Мак-Кинли. Не это ли
состояние помогает нам избежать ЧП? |
