Спасательные работы на пике
Щуровского, 1956 год
Юрий Слезин,
доктор технических наук,
МС СССР
В начале четвертой, сентябрьской смены
альплагеря «Баксан» в лагерь поступила
информация о предаварийной ситуации на СВ гребне
пика Щуровского, где по маршруту 4б совершала
восхождение двойка инструкторов альплагеря
«Баксан» Савельев – Семакин.
Чатын-Щуровского-Ушба.
Группа, двигаясь со значительным отставанием от
графика, пройдя меньше половины маршрута, уже
почти без продуктов и горючего передала через
наблюдателей довольно странную просьбу продлить
контрольный срок на два дня (у группы и у
наблюдателей были УКВ-радиостанции для связи
между собой, а в лагерь информация передавалась
гонцами). Начальник учебной части лагеря Юрий
Васильевич Одноблюдов решил выслать к
наблюдателям группу, чтобы передать наверх
приказ прекратить восхождение и спускаться по
пути подъема. Только что с Накры спустилась
группа А. Ермолаева, в которую входили два
стажера – ленинградцы Дидейкин и Корниенко и
участник В. Божуков, впоследствии очень
известный альпинист. Божуков, будучи простым
участником уже окончившейся смены, сразу уехал.
Оставшаяся тройка была дополнена более опытным
Артуром Грачевым из Москвы. Грачев был назначен
руководителем. При необходимости группе Грачева
предписывалось выйти навстречу Савельеву с
Семакиным. Однако, продуктов у группы было
взято всего на полтора дня и не было в достатке
теплых вещей и снаряжения.
Добравшись до наблюдателей на Шхельдинском
леднике, группа получила новую информацию, о
том, что Савельев ослабел, движение еще
замедлилось, продуктов и горючего наверху нет
совсем и требуется помощь. Группа пополнила за
счет наблюдателей запас продуктов, забрала у
них радиостанцию и передала с ними записку, что
идет наверх, что погода плохая и что из лагеря
должен быть выслан спасотряд.
Основной спасотряд, включавший в себя опытных
альпинистов, во главе с начспасом Сизовым и
врачом Гореловым, со специальным снаряжением и
теплыми вещами для передовой группы вышел с
днем разрыва, подошел под перевал и остановился
на ночевку внизу на леднике. Группа Грачева,
ночевавшая на перевале Ложный Чатын, решила
дождаться подхода на перевал на следующее утро
основного отряда со снаряжением прежде, чем
двигаться дальше. Спасотряд подошел, передал
кое-какое снаряжение ребятам, и они пошли
вперед. Произошло это уже в 15 часов, так что
много в этот день пройти им не удалось.
А на следующий день вконец испортилась погода.
Двигаться пыталась только передовая группа, но
вынуждена была остановиться, продвинувшись лишь
на 60 метров по сложному маршруту. Основной
спасотряд так и не стронулся с места на перевале.
Ночью у передовой группы разорвало палатку.
Пробиться к пострадавшим ребята физически не
смогли и вернулись на перевал к основной группе.
Ночью и у тех раздавило снегом палатки,
они с трудом выкопали пещеру, мало пригодную для
пребывания, забравшись в которую, сами оказались
в критическом положении. Руководитель
спасательных работ Сизов принял решение
спускаться вниз на ледник, чтобы не потерять еще
людей. Вниз ушли двое спасателей. Оставшиеся
Сизов, Горелов и Варжапетян поджидали группу
Грачева, с подходом которой все связались
вместе из-за отсутствия видимости и начали
спуск. В начале спуска с перевала объединенных в
одну большую связку (7 человек) спасателей
сдернула лавина. Торий Дидейкин шел последним, и
перед ним было очень много веревки, так как все
прошли вперед на скользящих карабинах. Он вообще
не видел товарищей – только веревку, уходящую в
снежную мглу. Однако, когда впереди произошел
срыв, длинная свободная веревка смогла как-то
захлестнуться за выступ скалы и задержать
падение. Но семь человек на двух соединенных в
одну веревках – это слишком много, рывок
оказался настолько силен, что веревка порвалась,
и первых троих унесло вниз лавиной. Эти трое
были самыми сильными и опытными альпинистами
группы. Первым шел, выбирая путь, инструктор
Артем Варжапетян, за ним начспас Сизов и врач
Горелов.
Когда лавина остановилась, первым сумел
выбраться Горелов, несмотря на тяжелую травму
позвоночника, парализовавшую ноги. Он сумел
помочь откопаться глубже засыпанному
Варжапетяну, а затем они вместе откопали Сизова,
который был уже мертв. Во время ночевки в
кое-как поставленной палатке Горелов тоже умер.
Утром травмированный и обмороженный Варжапетян
был подобран основным спасательным отрядом.
Оставшиеся на веревке четыре человека вылезли
наверх к Торию и, затем, совершенно потерявшие
силы и деморализованные, заползли в недавно
оставленную пещеру. К тому же у Грачева
оказалась сломана рука. Наутро, когда видимость
улучшилась, Торию, принявшему на себя лидерство,
с большим трудом удалось заставить эту команду
двинуться вниз – слишком велик был страх перед
возможной лавиной. Как говорил Торий, ему
пришлось залезть на кровлю пещеры и объявить,
что он немедленно обрушит эту кровлю прямо на
них. А когда все вылезли и вытащили вещи –
действительно обрушил пещеру, чтобы не было
никакого соблазна.
Непогода не
прекращалась. Следующая группа спасателей, в
которую собрали самых сильных мастеров из
многих альплагерей Кавказа, сумела добраться
только до места самой верхней ночевки группы
Грачева. Тела Савельева и Симакина сняли только
летом следующего года.
Настало время детального анализа всего
случившегося. Погибло четыре человека, из них
два спасателя. Это серьезнейшее ЧП, требующее
детального разбора и наказания виновных.
Естественно, была назначена комиссия и начала
работу. Однако, прежде, чем комиссия успела во
всем разобраться и сделать выводы, в популярной
общесоюзной газете «Комсомольская Правда»
появилась огромная, на целую полосу, статья под
названием «Это случилось в горах». В статье было
красочно расписано недостойное поведение людей,
посмевших называть себя советскими альпинистами,
которые, слыша крики погибавших товарищей о
помощи, продолжали отлеживаться в теплых
спальных мешках, думая только о том, как бы
набить свой желудок. Эти трусы и негодяи были
названы поименно – Артур Грачев, Александр
Ермолаев, Торий Дидейкин, Юрий Корниенко.
Простой советский народ тут же откликнулся и
выразил свое глубочайшее возмущение этими
выродками. Уже в ближайших номерах газеты
посыпалось: «Военнослужащий из Киева пишет нам:
«у нас всегда было так – сам погибай, а товарища
выручай, а эти…», домохозяйка из Риги пишет:
«если бы мой сын поступил так, я не пустила бы
его на порог…», шахтер из Донецка пишет…» и т.д.
и т.п. И в конце обзора писем короткое
замечание, где выражается сожаление, что
альпинисты, товарищи «этих», которые в первую
очередь должны были бы их сурово осудить,
напротив стараются их выгородить, представить
невиновными в смерти товарищей.
Действительно, альпинисты – свидетели и
участники всей этой эпопеи и те, которые знали
всех ее участников (я в том числе), тут же
написали в «Комсомолку» письма с требованием
опровергнуть опубликованную ложь и клевету, но в
ответ было только то самое «сожаление». Газетке
нужен был пример для демонстрации того, как не
должен поступать настоящий советский человек для
дискуссии на моральные темы, а что оболгали и
облили грязью каких-то отдельно взятых людей –
это уже мелочи, не отыгрывать же из-за этого
назад, не признаваться же в своей, мягко говоря,
«ошибке». С тех пор я эту газету в руки не брал
– было противно. Хотя я и знал, что все газеты у
нас одинаковы, но тут я впервые с наглой
клеветой столкнулся в ситуации известной мне до
конца из первых рук.
А написал статью не кто иной, как Леонид Юрасов,
уполномоченный Всесоюзной федерации Альпинизма
по Эльбрусскому району. Тоже «альпинист», но не
тот, которого абсолютное большинство остальных
альпинистов могли бы назвать товарищем. Это
функционер, чиновник от альпинизма, не имевший
на своем счету сложных восхождений, достаточных
даже для первого спортивного разряда, но тем не
менее Заслуженный Мастер Спорта. Как говорили:
звание мастера спорта дается за спортивные
достижения, а заслуженного мастера – «за
заслуги». Вот ему «за заслуги» и дали. Он был в
альпинизме типа замполита, занимался
коммунистическим воспитанием.
Так вот, оказалось, что не воспрепятствовав
выпуску Савельева и Симакина на это восхождение
Юрасов прямо нарушил свои обязанности
уполномоченного Федерации альпинизма СССР. При
выпуске были нарушены правила горовосхождений,
так как эти инструктора не имели необходимой
тренировки для маршрута такой сложности, у
одного из них вообще был длительный перерыв, ему
нужно было сначала подтвердить свою спортивную
квалификацию. И тем более, их нельзя было
выпускать в двойке, да еще в сентябре, когда в
горах Кавказа резко ухудшаются погодные условия.
Восходители по пути на гору регистрировались в
спартаковском лагере «Шхельда», где была и
штаб-квартира Юрасова. В случившейся трагедии
вина Юрасова была немалой, и он профессионально
подсуетился, чтобы с помощью газетной шумихи
попытаться отвести угрозу от себя.
Виноваты были все, причастные к выпуску такой
явно неподготовленной группы и, конечно, сами
погибшие, немалая вина лежала, в частности, и на
начспасе Сизове, не только за выпуск, но и за
плохую организацию спасработ. Но он за свои
ошибки расплатился собственной жизнью. Меньше
всего были виноваты Торий и его товарищи. Они
просто оказались под рукой в нужную минуту и
посланы были не на спасработы, а на связь, для
передачи распоряжения о возвращении, и должны
были быть готовы оказать помощь восходителям
лишь в случае необходимости, как всегда должен
быть готов любой альпинист. Они –
второразрядники – не имели просто необходимой
квалификации и опыта, чтобы самостоятельно
провести мало-мальски серьезные спасработы. И
именно на них Юрасов постарался повесить всех
собак.
К счастью, таких деятелей, как Юрасов, в
альпинизме немного. Авторитетная комиссия из
настоящих мастеров, включая и тех, которые лично
участвовали в завершающей стадии спасработ,
детально разобравшись в деле, признала действия
всех участников передовой группы
соответствующими ситуации (ошибки были, но они
были следствием недостатка опыта), никто не был
наказан даже в минимальной степени, кроме
Юрасова, которому было запрещено впредь занимать
какие-либо посты в альпинизме. Его из гор
изгнали. Но «Комсомолка» так и не извинилась
перед оклеветанными ею.
Торий Дидейкин после этого оставил официальный
альпинизм, но, конечно, не горы. Он превратился
в «дикого» горного туриста и альпиниста. Собрал
небольшую группу, раздобыл снаряжение, обучил
товарищей основам альпинистской техники, и
выезжал с ними в разные районы Кавказа, где
проходил перевалы и совершал с некоторыми из них
отдельные восхождения примерно до четвертой
категории сложности. Другие ребята продолжали
ездить в альплагеря, Саня Ермолаев достиг даже
звания мастера спорта. Мне даже довелось
однажды в Безенги сходить с ним на гору в одной
связке. Мы попали в сильную непогоду с
обильным снегопадом и я прямо кожей ощутил не
совсем адекватный страх Сани перед возможной
лавиной – он все еще не совсем отошел от того
срыва. |
