«Я научу тебя вязать узлы…»

И. Виноградский, Г. Егоров

До свиданья, мальчики…  
Мальчики!  
Постарайтесь вернуться назад!  
                 Б. Окуджава

Вы знаете, о чём говорят сегодня, собравшись в своём кругу, седоголовые ветераны альпинизма, покорители заоблачных высот, первопроходители скально-ледовых стен? Те, кто ещё помнит, и как в альплагерях кормили (на рубль восемьдесят две копейки в день – и всем хватало!), и как выглядели ВЦСПС-овские ледовые крючья-“морковки”, и слова песни времён Отечественной войны: “Там, где снег тропинки заметает…”. 

Обычно мы говорим о чём-нибудь своём. Вспоминаем, кого, где и как “посыпало” камнями, “треснуло” молнией, “накрыло” лавиной. О пенсиях, конечно. О радикулите. И о том, что надо бы написать о тех людях и о том альпинизме, что мы знали. Теперь пришли экстремалы, одиночки, а альпинизм всё-таки спорт командный, если хотите – массовый. В этом и его прелесть, и его сила. Хотя сегодня мы уже с улыбкой смотрим на фотографии 1933 года, когда альпинисты Ленинграда с ледорубами и рюкзаками вышли на Первомайскую демонстрацию, чтобы вместе со всеми пройти по Дворцовой площади.

Правда, в тот весенний вечер, о котором мне хочется рассказать, тема нашего разговора была другая. Эксклюзивная, как сейчас любят говорить. Юра (Георгий) Егоров “законтачил” с учебным центром СОБР – отряда милиции быстрого реагирования. С теми лихими ребятами, которые на экранах наших телевизоров в масках с автоматами Калашникова спускаются по верёвкам с крыш и – ногами вперёд – впрыгивают в окна квартир, занятых вооружёнными бандитами, взявшими заложников, которых, конечно же, надо спасать живыми и невредимыми…

Из разговора с бойцами этого подразделения мы с Юрой выяснили, что:

– этих парней никто толком не учил ни работе с верёвками на высоте, ни технике страховки, ни  даже вязке узлов – в их работе делу совершенно  необходимому…

– что научиться всем этим премудростям они, конечно же, были бы рады…

– что денег на оплату обучения и инструкторов у них нет и вряд ли появятся…

– что некоторые из них хотели бы вернуться к этому разговору сразу после возвращения из очерёдной командировки в Чечню…

В разговор вступил Валера Вексляр:

– Ребята, а ведь в Чечне война сегодня идёт не только на дорогах, где БТР-ы ездят и регулярно на фугасах подрываются, а и в ущельях, и на горных тропах, и на границах с Грузией, где местные жители чувствуют себя, как дома. Между прочим, я в шкафу у себя вот что обнаружил, – и он положил на стол серую книжицу карманного формата в палец толщиной. На обложке было написано: “Руководство для действий войск в горах, Воениздат, Свердловск, 1942 год”.

Это был раритет. И какой!

При ближайшем рассмотрении выяснились некоторые подробности. “Руководство” содержало очень дельные описания того, как передвигаться по скалам, по снегу, по льду, как страховаться, как работать с ледорубом, и ещё массу очень важных и верных сведений из числа тех, что мы обычно передавали своим новичкам в послевоенные годы. Но поражало другое – этот учебник был выпущен осенью 1942-го, всего через год после начала Отечественной войны.

– Братцы мои, – сверкнул очками Егоров, – когда же этот учебник успели написать? Тут и текст, и масса рисунков, это же времени требует…

– Всё это очень странно, – сказал я, внимательно рассматривая книжку. – Мы в такую “дружбу” с немцами в своё время играли, как будто о предстоящей войне в горах Кавказа и мысли не было! Всё руководство дивизии “Эдельвейс” у нас в альплагерях и обучалось, и практиковалось. Кому, казалось бы, в голову могло прийти… Я и сам ещё в середине 50-х годов ходил с немецкой рацией “Кляйн Фу”, у меня и примус горный “Арара” завалялся, трофейный, могу кофе сварить при случае…

Это мы всё знали. И обелиск на Клухорском перевале в Домбае видели. И окопы на перевале Басса. И знаменитый скальный маршрут Шмадерера на одну из вершин Шхельды. И памятные слова песни:

Нам в боях родными стали горы,  
Не страшны бураны и пурга.  
Дан приказ – недолги были сборы  
На разведку в логово врага…

– Потом, я слышал, эту кавказскую песню военных альпинистов уже в Афгане наши бойцы как-то на свой лад переиначили, – уточнил Юра. – Но меня вот что интересует. Здесь написано – ввёл эту книгу в действие своим приказом замнаркома обороны Щаденко. А кто эту книгу написал?

– Военная тайна, – улыбнулся Валерий. – Я и нашёл-то её совершенно случайно. А кто писал… Может быть, Абалаков?

– Который из братьев? – спросил я. – Евгений или Виталий?

Юра задумался…

– Я читал у Льва Рубинштейна, что летом 40-го года Виталий Михайлович только-только из тюрьмы вышел. НКВД его два года на Лубянке мытарило, спрашивало, не есть ли он немецкий шпион – он с немцами и австрийцами очень любил общаться. Но летом 40-го года он еле ходил, не до учебников ему было.

– Тогда, может быть, это старший брат, Евгений? Первовосходитель на пик Сталина? Алексей Абалаков пишет, что его отец уже на второй день войны явился на стадион “Динамо” и записался добровольцем, но угодил почему-то в войска НКВД в чине интенданта второго ранга… А на Кавказ попал только в октябре 42 года, инструктором школы военных альпинистов, учил наших командиров воевать в горах – но это уже зимой.

– Так и книжка вышла осенью 42-го. Значит, писал не он?

– Может, это Белецкий? Он в то же время и в той же школе преподавал, и писал пособия для войск Закавказского округа, и водил отряды курсантов в учебные походы, и был военкомом Местийского района, и выгонял немцев из Домбая и Теберды…

– Не похоже на “дядю Женю” – и стиль не его, и рисунки… Может, это Кропф? Фердинанд Алоизович? Он же австрийский коммунист, перед войной бежал к нам, проявил инициативу?

– Ты, Валера, с Кропфом когда-нибудь разговаривал? Он же до конца жизни по-русски изъясняться так и не научился. О нём анекдоты ходили: “Товарищи альпинисты, по лагерю ходят шлюхи”… Кропф на русский ничего не мог переводить, он только порядок умел наводить – это уж правда…

И я продолжал листать “раритетную” книгу, размышляя вслух:

– Смотрите, мужики, какие рисунки: и карманы на рюкзаках, и трикони на ботинках, и гетры под колено… Никогда у нас в армии таких не видел. Обмотки – другое дело, это по-нашему, а гетры…

Юра (Егоров) принёс другую книгу – “Пик Белецкого”:

– Вот групповое фото инструкторов школы военных альпинистов в Бакуриани. Вот Белецкий, вот Евгений Абалаков. Форма у инструкторов, как видите, американская, она поудобнее нашей была…

В головах у нас стало проясняться – и осенило-таки! Мы держим в руках довоенное немецкое наставление по действиям войск в горах!

– Это же перевод с немецкого! Готовилось “руководство” для наших горных войск, по которому предполагалось их обучать на предмет наступления в Альпах. Тогда же доктрина была – воевать на территории врага. И форма у солдат альпийская, в Баварии, например, или в Штирии половина крестьян в таких штанах ходит. Переводили-переводили, пока немцы на Кавказ не пришли и свои флаги на Эльбрус не затащили – тогда, конечно, издали. А толку-то? Зима пришла, под Сталинградом “котёл” захлопнули… Белецкий рассказывал, что с Клухорского перевала немцы так поспешно отступали, что его отряд на лыжах их догнать не мог. И в Домбай, и в Теберду входили через час-два после только что ушедшего противника…

Мы листали серую книжку со звездой на обложке и находили всё новые и новые подтверждение своей правоты – короткие рубленые точные фразы сохраняли стилистику немецкой речи. Не слова, а команды!

– Я читал у Калинкина, – вспоминал Юра, – как 22 июня, в день начала войны, наши инструктора альпинизма проводили занятия с курсантами военных училищ на склонах Эльбруса. Все инструктора во главе с Белецким запросились на фронт. Им ответили коротко и ясно: “На Эльбрусах нам не воевать!” – ответил командующий управлением горной и физической подготовки РККА! – и отправили в военкоматы по месту жительства. А ведь пришлось воевать на Эльбрусах[1], сам же Белецкий снимал флаги Гейнца Грота непосредственно с западной вершины. И очень скоро, всего через год с небольшим.

– Гитлер был предусмотрителен, – вздохнул Валера, – он и офицеров своих к нам в горы посылал, и ставку свою, “Волчье логово”, в горах устроил.

– Ну, когда до этих гор добрались, где угодно научились воевать, хоть в горах, хоть под водой, хоть в воздухе!

Мы рассматривали серую книжку 60-летней давности и вздыхали…

– Это сколько же раз мы будем на одни и те же грабли наступать? – горячился Юра. – Чёрт с ними, с американцами, они своего Бин Ладена в горах полгода уже ловят, и год ловить будут, и дальше будут. Я про наших парней говорю. На Кавказе перед войной курсантов пехотных школ учили-учили, а пришла война – с нуля начали. Ещё в 1975 году Сережа Екимов учил в Дугобе офицеров-десантников, а первые же введенные в Афган части снова небоеспособны были, по склонам даже ходить не умели. Слава Бакуров тогда начучем[2] Дугобы был, три офицерских десятидневных сбора проводил… Чечня пришла – опять всё по новой. “Велика Россия, а отступать некуда” – каждый раз новая кровь, и каждый раз  нашему Генштабу горе – не беда. Надо же  учить людей, прежде чем посылать их в горы! А покажи мне хоть одну нашу учебно-методическую книжку, и только не ссылайся на секретность! До сих пор нет ни одного руководства, ни одного наставления, ни одного устава, наконец. А скоро уже двадцать лет только в горах и воюем.

Я шёл домой по пустым тёмным улицам и вспоминал нашу экспедицию на Юго-Западный Памир, как раз в те места, где воюет сейчас знаменитая 201-я мотострелковая дивизия. Тогда мы этим ещё совсем мирным афганцам дорогу в горах строили вдоль наших границ, с Востока на Запад. Какой оперативный простор открывался! И я хорошо помню наших ребят, что служили там, в Лянгаре – все с равнин, голубоглазые, белобрысые, кто из Смоленска, кто из Мурманска… Кто чернявый попадался, так обязательно из Одессы. Местные же таджики мёрзли на Новой Земле, такая у нас была военная доктрина. А в горах, чтобы выжить, нужно или этому учиться, или родиться здесь. Правда, коренные жители гор на восхождения редко ходят. Как мы у себя в Эрмитаж. Зачем? Успеется… Есть, конечно, исключения: сваны с удовольствием на вершины ходили, балкарцы – на свой Эльбрус. Я не знаю ни одного альпиниста-чеченца и тем более ни одного скалолаза-ваххабита, но думаю, что привычка к высокогорью, умение дышать на подъёме, правильно ставить ногу на спуске, понимать, откуда может сойти лавина, откуда камнепад, способность пролезть по отвесной стене и уйти из окружения – это у них с детства. А нам своих этому искусству надо учить: не просто воевать, а выживать в горах. По-иному туда не стоит соваться.

Через несколько дней Егоров показал мне письмо командования  отряда быстрого реагирования…

Ну, что же, судя по специфике их работы, парней надо учить не только вязать узлы, навешивать верёвки и организовывать страховку. Они должны уметь  быстро и бесшумно спускаться по отвесной стене с тем, чтобы неожиданно для бандитов, засевших в квартире, “маятником” разбить стекло ногами, впрыгнуть в окно, не попасть под огонь, освободиться от верёвки и дальше действовать автономно… Им нужно уметь спускаться вниз головой, чтобы оружие в проёме окна опережало их и могло начинать работать прежде, чем в этом проёме появятся они сами. Действовать каждый из них должен в связке с напарником, а тот должен знать и чувствовать его вес, силу возможного рывка, уметь организовать страховку и самостраховку так, чтобы его не “выдернуло” – ни вперёд, ни назад…

У нас сегодня нет под рукой немецких наставлений. И американских нет. Но мы сами разберёмся, не боги горшки обжигают. Научим ребят всему. И начнём с узлов. И пусть они не очень думают о том, где достать деньги, чтобы с нами за эти уроки рассчитаться. В своё время в каждом альплагере висел лозунг: “Альпинизм – школа мужества”. А в этой школе другие ценности и другие расценки. Юра сказал мне: “Мы тут летом на Эльбрус собираемся, так ребята сказали, что могут дать нам для связи несколько раций. Правда, предупредили, что если запеленгуют, могут посчитать за чеченцев…”

– Ну да, за тех, которые из Грузии через перемычку Эльбруса в Карачай и Черкесию пробираются, – улыбнулся я. А Юра добавил:

– Да Бог с ними, с рациями, пусть только живыми из Чечни возвращаются. Мы их и так научим всему тому, что сами умеем. Пусть возвращаются…