ТРЕЩИНА
Александр Головин,
физик, к.физ-мат.н., КМС,
«Снежный барс»
Летом 1990 года
Игорь Степанов,
Виталий Ямаев и я отправились поработать
инструкторами в международном альпинистском
лагере на леднике Южный Иныльчек. Здесь в
пределах досягаемости находятся две очень
красивые и высокие горы: пик Хан-Тенгри и пик
Победы. В 1984 году мы уже были в этом районе в
составе сборной ленинградского университета и
для того чтобы получить звания ”снежных барсов”
мы сходили на последний и самый сложный
семитысячник: пик Победы. В этом же году мне
хотелось поработать с иностранными альпинистами
и, по возможности, сходить на Хан-Тенгри.
 |
 |
 |
|
Александр Головин |
Игорь
Степанов |
Виталий Ямаев |
Вначале наша работа состояла, в основном, в
организации базового лагеря. Затем, по приезде
иностранных альпинистов, они начали совершать
восхождения в районе пика Хан-Тенгри, а мы
обеспечивали их безопасность. Один из наших
клиентов, иностранных альпинистов, словак по
национальности, пошел в одиночку на Хан-Тенгри и
не вернулся в условленный срок. Связи с ним не
было и поэтому группа наших инструкторов,
находящихся в нижней части Хан-Тенгри стала
подниматься по его предполагаемому маршруту. В
это же время по этому же маршруту поднималась
двойка немецких альпинистов и на высоте более
6000 м они обнаружили его на полке, где он
находился без палатки, сообщили об этом в
базовый лагерь, а сами пошли дальше на вершину.
Через некоторое время подошли наши инструктора и
выяснили, что при спуске вниз по перилам он
ударился, потерял рюкзак и был вынужден три дня
провести без палатки на заснеженной полке. Он
сильно поморозился и не мог двигаться, поэтому
его ”упаковали” и стали спускать вниз.
Необходимо было срочно доставить его вниз на
ледник Южный Иныльчек и далее на вертолете
вывезти сначала на погранзаставу, а затем в г.
Пржевальск.
Наш базовый лагерь стоял на морене ледника Южный
Иныльчек в трех часах ходьбы вниз от места, где
ледник, стекающий с пика Хан-Тенгри, впадает в
Южный Иныльчек. Обычно вертолеты садились
напротив базового лагеря, но сейчас, когда речь
шла о жизни человека, было решено попробовать
подготовить вертолетную площадку на леднике
Южный Иныльчек, непосредственно вблизи пика
Хан-Тенгри. Ледник на участке от базового лагеря
(высота 4000 м) до пика Хан-Тенгри довольно
ровный и чистый и только местами встречаются
отдельные узкие трещины через которые можно
легко перепрыгнуть. Обычно летом в районе
базового лагеря весь снег стаивает и трещины
хорошо видны, а около Хан-Тенгри (хотя перепад
высот и невелик) ледник покрыт снегом. В этот же
раз, после нескольких снегопадов, снег покрывал
ледник и в окрестности базового лагеря.
В середине дня, когда выяснилось, что к утру
следующего дня словака смогут спустить до уровня
ледника Южный Иныльчек - нас, нескольких
оставшихся в базовом лагере инструкторов,
послали выбрать и подготовить площадку для
приема вертолета. Добравшись до места, мы
обнаружили, что снег здесь довольно глубокий и
трудно подобрать достаточно большую площадку без
трещин. Тем не менее, к вечеру мы выбрали более
или менее подходящее место для посадки
вертолета, “вытоптали” небольшую площадку и
передали об этом вниз по связи. После захода
солнца сильно похолодало. Мы поставили палатку и
стали ждать утра.
Утром увидели, как по снежнику средней крутизны
в нашем направлении довольно быстро тащат
словака. Обычно для транспортировки по снегу
человека укутывают во все имеющееся теплое и
мягкое, кладут в спальник и заворачивают в
палатку. Полученный “кокон” специальным образом
оплетают веревкой из которой также делают
несколько петель разного размера для людей,
которые будут его тащить. При крутом спуске и
для переноса через небольшие трещины петли
делают и сзади, чтобы притормаживать и
поддерживать.
Когда они поравнялись с нами, то выяснилось, что
решено не рисковать вертолетом и скоро вертолет
приземлится на основную площадку около базового
лагеря. И теперь словака необходимо тащить до
нее. Ребята из моей группы быстро похватали свои
вещи и побежали помогать тащить словака, а меня
попросили собрать наш лагерь и идти за ними.
Быстро собрал палатку и лагерные вещи в свой
большой белый рюкзак. Он получился по диаметру
больше меня. Солнце уже припекало, отражаясь от
белого снега, и поэтому поверх рубашки я одел
только полупрозрачный “анорак” из парашютного
капрона, надел рюкзак, взял в руки лыжные
палки и пошел по следам ребят.
Они были еще видны вдалеке, и я решил догнать
их, чтобы помочь тащить. Это оказалось непросто,
потому что наст был хороший, ледник - ровный, и
их скорость была ненамного меньше моей. Тем не
менее, уже ближе к базовому лагерю я почти
догнал их – в одном месте они сделали короткую
остановку, а затем со свежими силами пошли
дальше.
Когда я подошел к этому месту, то увидел
несколько глубоких, “провальных” следов в
снегу, что свидетельствовало о наличии трещины.
Но я торопился и попробовал пройти по следу по
которому протащили словака, и это было ошибкой.
(т.к. хотя снежный мост через узкую трещину
выдержал вес лежащего человека – он легко может
не выдержать вес стоящего человека).
Я сделал шаг. Мост, оказавшийся слишком тонким,
рухнул подо мной и через доли секунды я с
убыстряющейся скоростью летел вниз. Несколько
раз бросило из стороны в сторону – вписывался в
неидеально вертикальный ход трещины. Далее
последовал резкий удар и остановка. Возникло
ощущение, что за время полета, а он продолжался
всего несколько секунд, в мозгу быстро
прокрутилась вся жизнь. И первая мысль: “ Ну,
Шура, допрыгался”. Ещё секунда - другая, ещё
продолжают слегка осыпаться сверху мелкие
кусочки снега и льда и наконец приходит ощущение
того где ты и что с тобой.
Я вишу вниз головой в совершенно непонятной и
неудобной позе зацепившись за лямку рюкзака,
который застрял в сужении трещины. Одна нога
закинута на рюкзак, а рука с лыжной палкой на
темляке свешивается вниз. Жив! Начинаю
соображать. Решаю кричать – ведь ребята были так
недалеко! Кричу. Нет ответа, точнее – в ответ
тишина. Быстро понимаю, что это бесполезно и
начинаю беречь силы. Осматриваюсь.
Вверх на двадцать метров видны гладкие,
отполированные края неширокой (менее одного
метра) трещины перекрытой матово-полупрозрачным
мостом на всем протяжении вправо и влево. Все в
трещине черно-белого цвета, а точнее, разные
переходы от темно-серого к светло-серому. Только
вертикально надо мной в маленькое отверстие,
через которое я сюда попал, виден кружочек
темно-синего почти черного неба. Это обычная,
узкая поперечная ледниковая трещина идущая от
одного берега ледника к другому. Ниже сужения,
на котором застрял мой большой рюкзак, трещина
опять расширяется (я вишу как раз в этой
области), а потом опять постепенно начинает
сужаться и сходит на нет в 10-15 м ниже меня.
Понимая, что если провишу вниз головой более
пяти минут, то могу потерять сознание, начинаю
пытаться освободить ногу. После нескольких
попыток мне это удается и скользя ногами по
гладким стенам трещины, я плавно переворачиваюсь
и теперь вишу головой вверх на одной руке,
вставленной в лямку рюкзака. Хватаюсь за лямку
второй рукой, но лямка не выдерживает
увеличенной нагрузки и с нижней, более тонкой
стороны обрывается, и я уже вишу держась двумя
руками и лихорадочно пытаюсь найти какую-нибудь
опору для ног. Но тщетно, стенки трещины очень
гладкие, и я постепенно начинаю сползать все
ниже и ниже.
Оборванная с одной стороны лямка по сантиметрам
выползает из рук и вот уже близок её конец.
Опять смотрю вниз. Трещина ниже сужается до
сорока сантиметров и я догадываюсь и
разворачиваюсь так, чтобы бедра были
перпендикулярны трещине. В результате, после
того, как конец лямки выскальзывает из рук я
более или менее плавно опускаюсь еще на
метр-полтора и заклиниваюсь на бедрах. Теперь
можно прийти в себя и оценить ситуацию. Сразу
понимаю, что сильно облегчил свое положение
тем, что бедра твердо держат меня на весу – я не
касаюсь льда грудью и спиной и могу легко
двигаться. Не сделай я этого разворота – меня бы
зажало метрах в четырех ниже и уже лицом и
спиной к стенкам трещины. А это положение и все
ощущения связанные с ним ещё свежи в моей
памяти. Два года назад мы с Игорем Степановым,
Айдаром Незаметдиновым и Виктором Гембицким шли
по одному очень длинному и кружному маршруту на
пик Революции в Горном Бадахшане. В одном месте
на леднике мы сбились с дороги и выскочили на
перепад (ступень) ледника с очень большим
количеством трещин. Светило яркое солнце,
отражаясь от толстого слоя свежевыпавшего снега.
Мы шли, связавшись, причем второй и третий
человек были пристегнуты к веревке на скользящих
карабинах. Я шел первым и когда огибал очередное
препятствие, между мной и остальными
участниками, которые сгруппировались на конце
веревки, образовался “запас“ веревки метров в
десять. Мой очередной шаг на глубоком снегу
оказался глубже предыдущих, но, не придав этому
слишком большого значения, я попытался сделать
следующий шаг и провалился сквозь слабенький
ледяной мост.
Быстрое падение вниз с сильным боковым
ускорением и в конце - резкая остановка. Большой
рюкзак (возможно тот же самый, что и сейчас
заклинен в трех метрах надо мной) частично
затормозил падение, но трещина внизу сужалась
быстро и меня практически впрессовало, ногами
вниз, в это сужение. Грудь была относительно
свободна, но бедра и ноги плотно прилегали к
обеим краям трещины и были зажаты.
И сразу же мысль: “как меня тогда вытащат?“.
Осмотрелся. Вытащил висящий на темляке ледоруб.
Поднял его над головой, где трещина была
существенно шире, и после нескольких неудачных
попыток исхитрился забить клювик ледоруба в
гладкую стенку трещины. Теперь у меня была точка
опоры и подтянувшись на ледорубе я вытащил ноги
и бедра из заклинивания. Сразу появилось
ощущение, что теперь все в порядке и я выберусь.
И действительно, сверху появились ребята,
переговорили со мной и, обсыпая меня
сосульками, расширили отверстие через которое я
попал в трещину. Они организовали площадку с
ледобурными крюками и скинули мне второй конец
веревки с петлей на конце (другой конец был
пристегнут к моей грудной обвязке). Довольно
быстро методом “грудь – нога” и немного помогая
себе ледорубом я преодолел восемь метров
отделяющие меня от поверхности. Отделался я на
удивление легко – только длинная кровавая
царапина на лбу. После часового отдыха с чаем мы
продолжили свой путь вверх по леднику, а ещё
через час я уже опять местами шел первым, хотя
ребята сначала и возражали.
В этот же раз ситуация была существенно другой.
Удачно заклинившись на бедрах, я ещё несколько
раз попытался кричать, но быстро понял, что
наверху не заметили моего исчезновения и
основной проблемой стала проблема времени и
замерзания. Из рассказов я знал случаи, когда
спасателям, даже находящимся в трещине недалеко
от полузамерзающего человека, не удавалось его
извлечь. Помимо рубашки на мне была только
полупрозрачная анорака, а вязанная шапочка,
по-видимому, слетела с головы во время падения и
переворота. Чтобы не замерзнуть я стал мысленно
согревать себя внушением и, то ли это помогло,
то ли организм в экстремальных условиях сам
работал на полную мощность, но холод перестал
чувствоваться.
Вроде бы и ничего, но время стало тянуться
страшно медленно. Стал внимательно изучать
окрестности. Посмотрел вдоль трещины направо и
налево, вверх и вниз. Пригляделся ко льду
стенок. Они очень заглажены, но местами лёд на
вид отличается за счет пузырьков внутри и
различных мелких включений. Вдруг почувствовал,
что плавно сползаю вниз на несколько
сантиметров. Оказалось, что тепло тела чуть
растопило лед у бедер и мои движения приводят к
сползанию вниз. Продолжаю ждать и рассматривать
окрестности в полной тишине трещины.
Вдруг услышал слабый, но знакомый звук – звук
винтов вертолета МИ-8. Видимо, он делал круги,
как обычно перед посадкой, и звук иногда
становился сильнее, а иногда совсем пропадал.
Всё, больше вертолета не слышно – наверное он
прилетал за нашим словаком, а теперь улетел вниз
на базу. Время течет медленно, периодически,
совсем понемногу, сползаю вниз. Тишина трещины
гнетет, но уже как-то привыкаешь к своему
положению.
Неожиданно сверху слышу голос. Запрокидываю
голову наверх и отзываюсь. На высоте 25 метров
вижу, что кто-то заглядывает в отверстие, через
которое я сюда залетел. Как хорошо, что меня
нашли! Он кричит мне и спрашивает, как
состояние. Отвечаю и объясняю какова ситуация.
Проходит некоторое время. По-видимому, наверху
совещаются и готовят площадку. Пытаются спустить
ко мне веревку с петлей, но подвести ее прямо ко
мне очень сложно, так как расстояние очень
большое и мешает зажатый надо мною рюкзак.
Поэтому через некоторое время поближе ко мне,
до уровня рюкзака, спускается Володя, один из
наших инструкторов, из Москвы. Он устраивается в
нескольких метрах выше меня на моем рюкзаке, так
как ниже протиснуться не может, и подает мне
веревку.
Обматываю веревку вокруг груди, с трудом
завязываю узел, и ребята начинают тянуть меня
вверх. Они рывком приподнимают меня, и сразу
веревка больно стягивает грудь, но я терплю. Они
делают еще один рывок наверх и прямо вдавливают
меня в сужение трещины надо мной, но далее вверх
продвинуться не могут. Веревка ужасно сильно
сдавливает грудь. Нет, так не пойдет. Кричу:
«Стойте!». Меня приспускают вниз. Обсуждаем
ситуацию с Володей. Делаем две веревки с петлями
для каждой ноги и теперь я могу переносить весь
свой вес на одну ногу, в то время как ребята
маленькими шажками подтягивают вверх вторую
веревку с вдетой в нее второй ногой. Этот метод
подъема в альпинизме называется ” нога - нога ”.
Теперь у меня существенно больше свободы в
движениях, но даже при этом, только извиваясь и
протискиваясь, я медленно прохожу сужение. И
сразу появляется уверенность, что я выберусь из
трещины. Далее, используя ту же технику, но
только делая “шаги” побольше, с парой остановок
для отдыха я, наконец, добираюсь до верха. Здесь
меня подхватывают под руки и вытаскивают на
поверхность ледника. Яркое солнце бьет по глазам
– как хорошо жить! И здесь, где уже почти тепло,
меня всего начинает бить холодная дрожь! Пока
ребята собирают вещи, я немного успокаиваюсь, и
мы начинаем идти к базовому лагерю. Но, тут при
каждом движении у меня внезапно появляется
резкая боль в груди и одной ступне. С помощью
ребят медленно добираюсь до лагеря. Ребята
рассказали мне, что видели, как я догонял их, а
после погрузки словака в вертолет обнаружили,
что меня нет. Это их насторожило и на всякий
случай они решили вернуться по следам и
проверить не попал ли я в трещину.
В лагере выяснилось, что при падении я сильно
ушиб одну стопу, а при попытке вытащить меня с
одной веревкой, мне так сильно вдавили ребра
внутрь грудной клетки, что внутри образовалась
большая гематома, и всю ночь я периодически
стонал от боли. На следующий день с ближайшим
вертолетом меня отправили в промежуточный лагерь
у погранзаставы, и далее в г. Пржевальск, где в
течение десяти дней пришлось пролежать в
больнице. |
