НА СКЛОНАХ ЭЛЬБРУСА (1942-1943)

Анатолий Корольченко
газета "Молот" (INFOART.RU)

 Мне хорошо помнится тот летний день, когда в наш полк под Сталинградом пришло   тревожное сообщение о сдаче Ростова. В ночь на 24 июля 1942 года войска 17-й немецкой армии генерала Руоффа ворвались в город и устремились на юг.

- Ворота на Кавказ распахнуты, - произнес генерал, обращаясь к японскому атташе, и указал на переправлявшиеся через Дон войска.

Имея преимущество в живой силе и боевой технике, они успешно продвигались к горам. Уже 5 августа пал Ставрополь, 10 августа - Майкоп и Пятигорск, 11 - Краснодар. По достижении Черкесска немецкое командование ввело в сражение для развития успеха 49-й горно-стрелковый корпус. Его альпийским дивизиям ставилась задача пробиться в Закавказье через перевалы, используя немногие дороги и тропы. 1-я альпийская дивизия "Эдельвейс" должна была наступать по Военно-Сухумской дороге и прилегающим тропам через Теберду, Домбай. В полосе ее действия находился Эльбрус.

Эльбрус - высочайший двуглавый исполин Кавказа. Высота его западной вершины 5642 метра, восточная - на двадцать один метр ниже. "Мингитау" - "высочайшая из тысяч" - называют гору балкарцы и карачаевцы. "Ошхомахл" - "гора счастья" - именуют кабардинцы. "Шатгора" и "Цатыбердзонд" - уважительно называют осетины.

Передовой отряд из 99-го горно-стрелкового полка наступал вдоль Кубани. Он должен быть, обойдя Эльбрус, выйти в район Баксанской долины и закрепиться там. Вблизи находились два перевала - Бечо и Донгуз-Орун или Накра, через которые пролегал путь в Грузию.

Отряд возглавлял капитан Грот. Уроженец Баварии, он хорошо знал горы. Знал и эти кавказские места. Три года назад с паспортом инженера-горняка он побывал в Тырныаузе, где добывали редкостную руду молибдена, жил в поселке Терскол, поднимался к Эльбрусу, к знаменитому "Приюту Одиннадцати". По возвращении представил в германский генштаб подробный отчет обо всем разведанном и изученном.

14 августа Грот повел отряд по указанному маршруту к Эльбрусу. В пути он получил еще одно задание от самого фельдмаршала Листа. Тот возглавлял кавказскую группу армий. Ревностный сторонник Гитлера, Лист всегда старался показать преданность германской империи, фюреру. В 1938 году он, командуя армией, оккупировал Судетскую область. Затем его войска участвовали в захвате Польши, Франции, Югославии, Греции. Позже он стал главнокомандующим оккупационными войсками на Балканах. Когда в мае 1941 года его армия вступила в греческую столицу Афины, он приказал водрузить над древним Акрополем немецкий флаг. Акрополь находился на возвышенности, символизирующей национальную гордость народа. Приказ фельдмаршала выполнили. На флагштоке заколыхался немецкий флаг со свастикой. Подле маячил часовой. Но на утро флага не оказалось. Какой-то смельчак сорвал его. Узнав об этом, Лист ввел в столице комендантский час, начались облавы, аресты. Был издан грозный приказ: "За то, что в ночь с 30 на 31 мая немецкий флаг, развевавшийся над Акрополем, был сорван неизвестными лицами, виновные в совершении этого акта, а также их сообщники подлежат смертной казни...".

Спустя много лет, будучи в Афинах, я вспомнил о том случае и спросил гида, кто же тогда сорвал немецкий флаг.

  - Два греческих студента, - ответил он. - Манолис Глезос и Апостолос Сантос. Оба были коммунистами, даже числились в руководстве, а сейчас вышли из нее, занялись коммерцией...

А на Кавказе Лист приказал установить германские флаги на Эльбрусе, чтобы внушить всему миру мысль о безусловной вечности фашизма.

- Это блистательный приказ! - польстил фельдмаршалу командир дивизии Ланц.

Такого же мнения был и командир корпуса генерал Конрад.

15 августа отряд Грота достиг перевала Хотютау. Высланная вперед разведка доложила, что советских солдат на перевале нет, можно беспрепятственно выдвигаться. Перевал возвышался на три с половиной тысячи метров над уровнем моря. Отсюда, пройдя по склону Эльбруса и спустившись в Боксанскую долину, можно выйти к горным проходам Бечо и Донгуз-Орун, за которыми уже Грузия. Связавшись по рации с командиром дивизии, Грот доложил об успешном продвижении, не забыв сообщить, что перевал Хотютау им переименован, назван именем генерала Конрада.

- На исходе ночи отряд выдвигается к Эльбрусу, к "Приюту Одиннадцати", - закончил переговоры Грот.

В это время на "Приюте Одиннадцати" находились сотрудники высокогорной метеорологической станции, которые вели наблюдение за погодой и сообщали данные в Пятигорск. Их было четверо: начальник станции Александр Ковалев, его жена - метеоролог Зинаида Ковалева и радист Яков Кучеренко. Второй радист Василий Кухтин накануне отправился по делам вниз, в Баксанскую долину и еще не вернулся. В долине находились подразделения нашего кавалерийского полка.

Рано утром 17 августа на станцию к метеорологам прибыли шесть красноармейцев во главе с сержантом.

- Как тут у вас? Что нового? - спросил метеорологов сержант.

- Нового не имеем. О новом вы должны знать, - отвечал Ковалев.

- Выходит, связи с Пятигорском не имеете?

- С 10 августа, как сдали город, - уточнил радист Кучеренко.

- Тогда собирайтесь в Терскол, такой вам приказ. Вот передохнем и с нами пойдете. - В поселке Терскол находился штаб кавалерийской части.

  Собираясь уходить, Зинаида Ковалева первой вышла из помещения и тут же вернулась встревоженной:

- Немцы! Поглядите-ка!

Все бросились к двери. И увидели идущих вдали людей. Они шли со стороны перевала Хотютау. Различить их форму не представлялось возможным, но догадка подсказывала, что это немцы.

- Они самые, - подтвердил сержант, разглядев их в бинокль.

Но тут из лощины выползло облако, заволокло склон Эльбруса и скрыло из вида немцев.

- Немедленно отходить! - приказал сержант.

Вместе с метеорологами он направил в Терскол красноармейца с донесением о подходе немцев к "Приюту Одиннадцати". Сам с остальными укрылся в скалах, чтобы вести за врагом наблюдение.

Немцев было немало. У каждого за спиной рюкзак, на груди автомат, шли уверенно, бодро. По мере приближения сержант в бинокль разглядел их более детально. Рукава тужурок с эмблемой горного цветка эдельвейса засучены, на головах - тирольские шляпы с пером. Вместо сапог ботинки. Никогда еще не видел сержант такого обмундирования.

"Альпинисты", - промелькнула догадка. И не ошибся. Дивизия "Эдельвейс" состояла из уроженцев горных районов Баварии и Тироля, прошедших специальную подготовку для боевых действий в горах.

Нетрудно было догадаться, что они направлялись к заметному на эльбрусском склоне "Приюту Одиннадцати". Построенное еще до войны, сооружение напоминало огромную, в три этажа, гондолу дирижабля. Обшитое листовым железом, оно являлось надежным укрытием от непогоды. Приют находился на высоте 4200 метров. Даже в летнюю пору здесь нередко бывали морозы в двадцать и более градусов, снегопады, метели. Гостиница могла укрыть до двухсот человек, которые в ней отдыхали и готовились к восхождению на Эльбрус. До ближайшей вершины всего полдня пути.

Меж тем, приблизившись к гостинице, гитлеровцы открыли по ней огонь из автоматов. Эхо далеко раскатилось в заоблачной выси, многократно отозвалось.

Наблюдая из укрытия, наши разведчики насчитали 120 прибывших егерей, минометы, горные пушки. Об этом они сообщили командованию в Терсколе, где находился штаб полка.

На следующий день к "Приюту Одиннадцати" направили отряд, который вступил в не очень успешной для них бой против егерей. Вскоре к немцам подошло подкрепление, и они сделали безуспешную попытку спуститься в Боксанскую долину и там захватить выгодные рубежи.

Эльбрус 2 вершины от Приюта-11

Приют-11. ГОРИТ.

А тем временем группа под командованием капитана Грота готовилась к восхождению на Эльбрус, чтобы выполнить приказ Листа: установить на вершинах флаги. Сделать это им удалось 21 августа. По этому поводу в Германии поднялся великий шум. Нацистская пропаганда сделала "эдельвейсовцев" национальными героями. В журналах и газетах появились фотографии бородатого гауптмана Грота у штандарта третьего рейха и воткнутым в снег ледорубом. Заголовки вещали: "Мы - хозяева Европы! Кавказ покорен! На очереди нефтяной Баку, а потом Иран, Индия!" Грот был награжден "Рыцарским крестом", его соучастники - "Железными крестами".

Однако немецкий военный исследователь генерал Типпельскирх оценил факт воодружения знамен совсем невысоко. Он писал: "Это значительное достижение альпинизма не имело ни тактического, ни тем более стратегического значения".

Овладев под Эльбрусом господствующим рубежом, немцы создали там многоярусную оборону. Все значительные объекты и тропы находились под обстрелом. Круглосуточно несли дежурство их снайперы. Ночью подступы к позициям освещались ракетами. Не жалея боеприпасов, егеря обстреливали из пулеметов и минометов места, где отмечалось движение наших солдат. На пути наступающих создавалась стена огня. Нелегко было действовать нашим подразделениям в этих условиях.

В районе "Приюта Одиннадцати" находилась минометная позиция. Оттуда обстреливался наш вьючный транспорт, доставлявший продовольствие и боеприпасы. Командир приказал расчету противотанкового ружья Табикбаева уничтожить эту огневую точку.

С наступлением темноты расчет выдвинулся в удобное место, занял огневую позицию, замаскировался. Утром немцы засуетились у миномета, приготовились стрелять. Но у нашего наводчика был меткий глаз. Бронебойная пуля угодила в цель. Немцы бросились к укрытию. Один из них попытался было снова приблизиться к миномету, но был убит.

Прилетел самолет-разведчик "рама", стал кружить, выискивая бронебойщиков. Нашел-таки, сбросил бомбу. А от огневого рубежа, что находился у "Приюта", на них обрушился шквал пулеметного огня...

В ночь на 1 сентября под Эльбрусом наступила зима: выпал снег, ударили морозы, завьюжило. Однако бои по-прежнему продолжались.

В моем архиве много писем участников кавказских сражений. Одно прислал в 1963 году из Западной Украины Шевченко Евгений Лукич. В нем он писал: "Мы занимали боевой участок на самом Эльбрусе, у 150-го пикета и "Приюта Пастухов". Против нас в районе "Приюта Одиннадцати" находились горно-стрелковые части фашистов. Они носили нарукавные знаки в виде белой ромашки. Фашисты располагались в помещения, а на нашу долю оставались скалы. Вооружены они были лучше нас, имели пулеметы, минометы и даже пушки. В нашем же отряде, кроме одного пулемета "Шкода", было несколько ручных пулеметов, трехлинейные винтовки да пистолеты системы "Наган". Нам доставили американские автоматы "Райсинг", но мы от них отказались, из-за их непригодности к горным условиям.

За время пребывания на Эльбрусе нам почти ежедневно приходилось вести бои. Самыми сильными были 11-гоо и 27-го сентября.

11 сентября мы получили задачу выбить противника из базы "Новый кругозор" и "Приюта Одиннадцати". Егеря находились наверху, в укрытиях, нам же пришлось наступать снизу, по глубокому снегу. Бой продолжался до полудня, и задачу мы не смогли выполнить. Помню, был ранен политрук Безискаев, боец Скрипка, убиты Чекменев и медсестра Ольга Орел. Эта девушка, будучи раненной, пересиливая боль, оказывала помощь другим. Вторая пуля оборвала ее жизнь. Откуда пришла в отряд Ольга Орел, я не знаю. Слышал только разговор, будто она - студентка Ленинградского мединститута. Она погибла геройски.

А 27-го сентября наша группа занимала боевой рубеж у 105-го пикета. Я находился за небольшой скалой неподалеку от Терскольского ледника. Примерно в 4 часа утра немцы открыли вначале автоматный огонь, а потом и минометный. Мины ложились шахматным порядком, и огонь был настолько сильным, что нельзя было поднять головы. Однако вреда нам не нанес. Скалы были надежной защитой. А потом, не прекращая огня фашисты, набросились на защитников нашего передового рубежа, где находился офицер Белов и курсанты Орджоникидзевского училища. Отбиваясь от немцев, они израсходовали весь боезапас. Командир приказал мне доставить им патроны. Схватив две цинковые коробки, я поспешил к ним. Не помню уже как, задыхаясь, из последних сил, под огнем егерей, доставил патроны нашим ребятам. Бой кончился около 12 часов дня. Потерь с нашей стороны не было. Зато двое немцев навсегда остались на склоне Эльбруса: обер-лейтенант и унтер. От трупов несло водкой, как из бочек. Ночью мне пришлось спуститься с Эльбруса около турбазы ЦДКА, чтобы доставить донесение о прошедшем бое и документы обер-лейтенанта...

Большое письмо старый солдат заканчивал так: "Бои под Эльбрусом остались в памяти на всю жизнь. Они заставили взяться за перо и написать стихотворение. Наверное, оно плохое, я ведь не поэт. Но строчки идут от самого сердца. 

  На высоте двухглавого Эльбруса
  Сентябрь казался нам зимой.
  Холодный снег нас в толщу кутал,
  А песни пел нам ветер штормовой.
  Тяжел эльбрусский путь,
  Но мы не сдались.
  Для нас он был повсюду проходим,
  Мы шли вперед и, умирая,
  Знали, что выстоим и - победим!

 Наступившее в горах зимнее ненастье осложнило боевые действия, вынудило немецкие части перейти к обороне. Вызвав фельдмаршала Листа в ставку, Гитлер отстранил его от командования. "Это безрассудство - загнать в горы альпийские дивизии и обречь их на бездействие!" - упрекал Гитлер. - "Отныне руководить войсками на Кавказе буду я!".

К началу 1943 года обстановка для кавказской гитлеровской группировки стала катастрофической. Сокрушив на Волге 6-ю армию Паулюса, советские войска стремительно продвигались к Ростову, грозя "захлопнуть" спасительный выход из ловушки. Из Берлина последовала команда на отход 1-й танковой армии и 49-го горно-стрелкового корпуса к Ростову, а оттуда - на Миус. 17-й армии генерала Руоффа приказано было отходить к Новороссийску и на Тамань. Выполняя команду, егеря альпийских дивизий бежали из-под Эльбруса и кавказских перевалов.

В начале февраля из штаба Закавказского фронта последовал приказ: сбросить с вершин Эльбруса немецкие флаги! Исполнение возлагалось на альпинистов, возглавляемых военинженером А. Гусевым. К 10 февраля команда из 20 человек сосредоточилась на "Приюте Одиннадцати". Погода выдалась неблагоприятной: вылил снег, бушевала метель. Подъем к вершинам в такие дни опасен. Однако приказ надо выполнять.

13 февраля в 2 часа 30 минут ночи, опытный альпинист Николай Гусак повел группу на западную вершину. О том восхождении позже А. Гусев вспоминал: "В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от "Приюта" до вершины за 8--10 часов. Прошло более 15 часов, а ушедшие все еще не возвращались. Мысленно мы представляли себе, как они пробиваются сквозь облака и метель, как валит их с ног ураганный ветер. Каждые 15 минут дежурившие посменно вне дома товарищи подавали сигналы сиреной, стреляли из автоматов, пускали ракеты. Но разве "перекричишь" разгулявшийся буран? Разве заметят наши друзья сигнальную ракету в плотном слое облаков, окутавших весь массив Эльбруса.

"Надо идти на помощь!" - решили мы.

Формируем спасательный отряд, быстро собираемся в путь. Но куда направиться? Где искать пропавших? Неожиданно мы услышали крик дежурившего в укрытии под скалой альпиниста. Выбежали из дома.

Из серой мглы один за другим появились: Н. Гусак, Е. Белецкий, Габриэлль и Бесну Хергиани, Е. Смирнов, А. Сидоренко. Они еле шли, шатаясь от усталости. Мы подхватили ребят и чуть ли не на руках внесли в здание. Здесь они швырнули на пол обрывки фашистских военных флагов...". Вместо них ребята установили на вершине советский флаг.

Пурга еще бушевала, но сообщение об освобождении Ростова от гитлеровцев заставило начать поход второй группы к восточной вершине 17 февраля. На седловине они неожиданно увидели вмерзшие в лед и снег тела немцев. Все в альпийской форме, из 99-го полка. Того самого, в котором числился капитан Грот. Позже установили, что среди погибших был и он, "герой" - эдельвейсович. В сентябре он с отрядом находился на седловине Эльбруса, когда появился советский самолет. Обстреляв фашистов, летчик сбросил фугасные бомбы. Взорвавшись, бомбы вызвали огромную снежную лавину. Она-то всех и погребла.

 Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет...