Трагедия на пике Коммунизма, 1977 г.

Альпинизм и горный туризм

Юрий Слезин – доктор наук, 
МС СССР по альпинизму

Но не все было хорошо и успешно в 1977 году. В этом же году в начале сентября на Памире погибла моя двоюродная сестра Лена, моя почти точная ровесница (разница один месяц), с которой мы росли вместе с пеленок в буквальном смысле. Лена погибла на спуске с пика Коммунизма (Сталина), она сорвалась, поскользнувшись на снежно-ледовом гребешке, по которому группа двигалась без страховки. Это была группа горных туристов, которая ходила на большую гору контрабандой, не имея на то формального права, не имея ни связи, ни подстраховки, специально выбравшая для восхождения начало осени, когда все альпинистские экспедиции покинули район и не могли помешать. Этому трагическому финалу предшествовало многое, о чем я попытаюсь рассказать.

Прежде всего, о Лене. Ее жизнь и судьба, которая привела ее в конце-концов на великую гору, была далеко не стандартна. С раннего детства Лену мучила астма. К ней добавлялись бесчисленные воспаления легких и все с ними связанное. У нее развилась эмфизема легких - необратимое расширение альвеол, уменьшающее жизненную емкость. И, наконец, когда она уже училась в Университете, ее свалил небывало жестокий приступ астмы, который ее почти доканал. Она пролежала пластом более полугода. Ей пришлось пропустить год в Университете. Она держалась только на сильнодействующих таблетках, уколах и кислороде.

Когда, наконец, она все-таки снова встала на ноги, ей пришлось заново учиться ходить. Ее ноги представляли собой кости с выступающими коленками, обтянутые желтовато-зеленоватой кожей. Так выглядели на фотографиях погибшие от голода узники фашистских концлагерей. Но она пошла. И уже не останавливалась. Как у лермонтовского Мцыри в ней «мучительный недуг развил тогда могучий дух». Не случайно Мцыри был любимым героем Лены, и поэму Лермонтова она еще в школе знала наизусть целиком.

Она оставила медицину и стала работать над собой сама. Основной принцип - бесконечные тренировки без малейших поблажек, бешеный ритм жизни с укороченным сном и непрерывной работой в остальное время. При этом Лена сумела организовать свою жизнь так, что ее хватало на все: она и училась хорошо, и очень много читала, и посещала концерты в филармонии, ходила в театр и в кино, общалась с друзьями, вела обширную переписку. Позже она вышла замуж, родила и вырастила сына, защитила диссертацию. Нормальному человеку на все, что она успевала сделать, не хватило бы и двадцати пяти часов в сутки. Учась в университете, она занялась сразу несколькими видами спорта. Помню, как-то она мне говорила: «Завтра в пятницу у меня занятия до часу, в час - тренировка по гимнастике, в три - тренировка по волейболу, в пять я играю в шахматном турнире, а в десять отходит электричка, на которой я еду на ночные туристские соревнования».

Такая тактика рискованна - либо пан, либо пропал. Встав на такую дорожку, ты уже не можешь себе позволить ни малейшего послабления: остановился - и упал, как на велосипеде. Но если не дрогнул, получаешь шанс на настоящую жизнь. Вот этот выбранный ею для себя вынужденный ритм и привел ее в конце концов в авантюру на пике Коммунизма.

Взявшись за себя, она уже ни одного выходного не проводила в городе, ни одной ночи с субботы на воскресенье не ночевала дома. Летом она уходила в пешие и горные туристские походы, зимой - в лыжные. Вскоре она оставила волейбол и гимнастику и шахматы - остался туризм. Она выполнила норму мастера спорта и стала не просто здоровым, а исключительно здоровым человеком. Это она, с ее эмфиземой, хронической легочной недостаточностью! Она работала в институте медицинской радиологии, и как-то у них набирали добровольцев-испытателей для испытания на выживание в условиях заваленного взрывом атомной бомбы подземного бомбоубежища. Месяц в невыносимых условиях при температуре +32 градуса, влажности 100% и стократно повышенном содержании углекислоты, в предельной скученности и почти без еды и питья. В группе из тридцати человек вместе с ней оказался и очень сильный мастер-альпинист Юра Шевченко, врач по профессии, с которым я прошел в свое время несколько сложных маршрутов. Так вот из всей группы полностью выдержали испытание без заметных нарушений физиологии только эти двое. Большинство остальных пришлось забирать из подземелья досрочно.

А еще она была ведущим деятелем, организатором в туристском клубе, веселым заводилой и душой коллектива. Я помню, будучи в отпуске, приехав с Камчатки, отправился с ней и ее клубом на слет туристов-водников на Карельский перешеек, на Вуоксу, на бурную протоку Кивиниеми. Народу в ее команде было много, наверное, два или три десятка байдарок, и Лену величали не иначе как Адмиралом и слушались кивка ее головы. Меня она взяла в свою адмиральскую лодку.

Это были походы выходного дня, а для себя она специализировалась в горном туризме, где их, уже небольшая, «команда мастеров» выбирала себе максимально сложные маршруты. И вот тут возникла проблема восхождений. Психологически очень трудно проходить сложнейшие перевалы рядом с вершинами, до которых «рукой подать» и не зайти на вершину. Занимаясь туризмом как спортом, классифицируя походы по сложности, туристы изобретали всевозможные искусственные «перевалы», например, «перевал» между двумя вершинами Эльбруса, «перевал» через плато Правды рядом с пиком Коммунизма и, кажется, даже «перевал» через седловину между двумя вершинами Ушбы. Выход на такие перевалы включает большую и технически сложнейшую часть восхождения на гору. Однако, туристам вершины запрещены. Запреты обходят, как могут: например, включают в маршрут «выход на панорамную точку для фотографирования», или просто совершают восхождения втихаря, подальше от посторонних глаз, многократно увеличивая тем самым опасность тяжелых последствий любой аварии.

На заре альпинизма он не отделялся от горного туризма, и сначала прохождение перевалов входило и в альпинистские разрядные нормы. Наши первые мастера альпинизма все были также и горными туристами. Потом произошло формальное разделение. Разница в том, что альпинисты поднимаются на вершины, и к подготовке, тренировке альпинистов предъявляются гораздо более высокие требования, чем к подготовке туристов. Это объясняется стремлением к безопасности. Но современные туристские «перевалы» высших категорий не менее сложны и опасны, чем любые вершины, если на последние подниматься по простейшим путям. Единственный способ действительно повысить безопасность - это разрешить туристам восхождения на вершины с соседних перевалов, но повысить формальные требования к подготовке для допуска в соответствующий поход. Современный горный турист - мастер спорта должен иметь, как минимум, первый разряд по альпинизму. А что же было здесь?

Группа была, бесспорно, квалифицированной. Более того, имели опыт восхождения на семитысячники, у Лены, по крайней мере, за плечами были и пик Ленина и пик Евгении Корженевской. Лена рассказывала, как они, совершая длинный поход с многими шеститысячными перевалами, зашли по дороге и на пик Ленина, обозвав его панорамной точкой для фотографирования. Их сначала обругали, хотели наказать, но потом простили «и даже выдали значки». Вот такую проявили непоследовательность - поступили не «по закону», а «по понятиям». А это всегда чревато, даже когда закон и нехорош. Дальше был пик Корженевской, а потом вот этот поход.

Было ясно, что пока в районе работают альпинистские экспедиции, они не дадут подняться на такую серьезную гору группе, не имеющей формального права и не обеспеченной ни спасотрядом, ни связью. Поэтому к горе подошли лишь в сентябре, понимая, что в случае чего помощи просить буде не у кого. Маршрут восхождения выбрали с ледника Гармо по ребру Белавина (тогда его называли «ребро Некрасова») на плато Правды и дальше по широким склонам и гребню к вершине. Ребро не очень сложное, но все же немного посложнее двух других простейших путей на гору - ребра Буревестника и ребра Бородкина. Успешно поднялись на плато, но выше один из участников (я не помню его имени) почувствовал себя неважно. Он шел с трудом, и у него начались явные нарушения координации. Все же он добрался до плеча гребня на высоте 6900, где была организована ночевка. Дальше он идти не мог. С ним осталась Лена, а руководитель - Владимир Соломонович Ицкович с другим здоровым участником своим братом Юрием решил все-таки подняться на вершину, что они и совершили. Лишние сутки в палатке на 6900 заболевшему здоровья не прибавили. После второй ночи, когда начался спуск, он уже еле шел. Вскоре его пришлось транспортировать волоком, и в нижней части вершинного склона у плато он скончался.

Спускать труп столь малыми силами было невозможно, и его оставили на более или менее приметном ледовом сбросе. Я легко могу себе представить моральное состояние Лены, ее я знаю. Руководитель Ицкович, повидимому, чувствовал себя нормально, что я заключил недавно, прочтя статью его брата в сборнике «Альпинисты Северной столицы», посвященную «бюрократам от альпинизма», где он упоминает это восхождение, как свой семитысячник, как достижение, «скромно» умалчивая о погибших.

Спуск продолжался. В верхней части гребня туристы воспользовались закрепленными веревками, оставленными альпинистами и, при этом по перилам шли развязанными. На относительно пологом снежно-ледовом гребешке, разделявшем два скальных взлета, в перилах был разрыв. Здесь Лена поскользнулась и покатилась в сторону «Грузинского кулуара». Пытавшийся придержать ее за штормовку товарищ покатился тоже. Ему повезло: остановившись после ста пятидесяти метров падения над ледовым сбросом, он остался жив, хотя и сильно побился. Лена, остановившись там же, погибла. Ее оставили на месте падения, и уцелевшие с трудом спустились до ледника, до «Грузинских ночевок», откуда здоровый побежал к людям за помощью, чтобы вытащить побитого. Его вывезли вертолетом.

Все это я узнал в 1978 году от руководителя поисковой экспедиции Ленинградского клуба туристов и спорткомитета Ивана Благово, когда вместе с женой Ирой принимал участие в поисках тел погибших.

С Леной обо всем этом уже не поговоришь, но для каждого альпиниста ясна неграмотность, а, вернее сказать, преступность поведения группы и, прежде всего, ее руководителя. Если еще можно как-то оправдывать столь рискованный, контрабандный выход столь малой группой на такую серьезную гору без связи и страховки, ссылаясь на «гнусных бюрократов» от альпинизма, то продолжение восхождения, после того как один участник заболел, нельзя оправдать ничем. Я уверен, что срыв Лены - это результат ее подавленности чувством вины за гибель товарища, за то, что она не настояла на его немедленном спуске вниз, как только стало ясно, что он заболел, и не заставила братьев Ицковичей отказаться от восхождения. Она за свою, меньшую, вину заплатила жизнью, а эти - не смогли даже просто промолчать, не похвастаться.

Этим братцам все как с гуся вода. В сборнике «Альпинисты Северной столицы. Книга 2» в 2002 году Юрий Ицкович, перечисляя свои достижения, с гордостью пишет: «В 1977 взошел на пик Коммунизма (впервые в составе самодеятельной группы туристов). На вершину взошел с братом Владимиром (руководитель группы) с юга по ребру Некрасова через плато пика Правды, по ЮВ гребню». Он скромно умалчивает, что ради этого выдающегося достижения («впервые…») им с братцем пришлось оставить на горе остальную часть группы в виде трупов. «Впервые в составе…» - это наглая ложь, не в составе самодеятельной группы, а вдвоем с братом, покинув заболевшего участника группы на ночевке, после чего тот скончался. Я абсолютно не могу понять, как вообще у человека может повернуться язык и рука, чтобы так лгать и публично хвастаться таким восхождением. Это говорит о полной атрофии совести. Странно, что статью напечатали в таком сборнике, неужели не нашлось рецензента, знакомого с историей этого восхождения? Неужели не поговорили хотя бы с Благово?

Альпинистов за такие вещи дисквалифицирут пожизненно, а восхождение не принято упоминать в числе своих достижений и при гораздо меньших грехах. Здесь помимо недостойного поведения с моральной точки зрения, была и элементарная тактическая и техническая (страховка) неграмотность, которая недопустима для альпинистов, идущих на подобный маршрут. Видимо все-таки прав был «бюрократ» Каспин, когда принял административные меры против награждения самодеятельных туристов-нарушителей. В одном из следующих выпусков сборника издателям необходимо покаяться за такую «промашку». Альпинисты должны знать таких героев и не подавать им руки.