|
 ВОСТОЧНАЯ
ДЖУГА (ПАМЯТИ Л. ЗЕМЛЯКА)
Ночь над горами спустилась давно.
Травы-муравы ласкают тропу.
Альпийских лугов аромат проникает везде -
клонит ко сну.
Нет мыслей, усталость одна.
Свинцовые ноги, но надо идти -
траверс Домбая уже
позади.
Домбай-Ульген
Еще не доходит, что мы - молодцы:
первый
разряд закрываем.
Сезону конец.
Самый прекрасный сезон позади -
без словоблудства,
интриг,
без оскорблений
взаимных.
Уверенность в силах он нам подарил,
дружбу и веру в
людей.
А
вершины какие уже позади -
Джуга,
Эрцог, Аманауз и Главный Домбай -
высшая
точка района.
Джуга
Эрцог
Аманауз
Но
это не все.
Общение, учеба, внимание, забота
тренеров наших
известных в Союзе -
Шведчиков Игорь
и Дим Иванов.
А
Белецкий Евгений,
что стал дядей Женей для нас
навсегда!
А
те разговоры в палатке сырой
под шум Алибечки
капризной.
Дядя Женя Белецкий, что душу вложил
в нас
чрезмерно строптивых.
А
рассказы его...
О
заре альпинизма в стране.
Вершины-легенды,
караваны, дороги, пути
к Эвересту
по
пыльным ландшафтам Тибета, Китая.
Званый обед под английской короной,
чопорный клуб
альпинистский -
самый древний, тоже английский.
А
проводы ночью на гору,
туда в неизвестность... к вершине.
Спокойно, по-свойски,
в
китайских кальсонах с начесом,
пуховку накинув на
плечи,
он нас
провожал непременно
и так говорил нам
всегда:
«Ничего
не забыли?
Ну
прите, ребята, до куда допрете».
И
молча стоял, нам вслед помахав.
Как много значения имело для нас
способность его
всегда утверждать:
«Будьте
спокойны - уверен в успехе
и в
вашей победе в горах.
В
лагере жду непременно
в погоду любую и время любое.
Душ подготовлю, всегда накормлю».
Вот мастерство высокого класса,
как души людей согревать,
мысли и думы дарить
бескорыстно.
#
А
наши друзья-конкуренты?
Знакомство в спортивной борьбе
с корифеями
русского спорта -
Санькой Липчинским, Кириллом Павленко,
Мишкой Захожим, Рудаковым Валеркой,
Леней "Трощем", Ю.
Логачевым
и связкой
единой: Горенчук - Житинев.
Много их было совсем молодых,
строптивых, отчаянных и
смелых,
но тогда неизвестных в
Союзе парней.
Но, читатель, учти и шляпу сними -
нет уже многих
прекрасных парней.
В
каждом из нас их частица осталась -
думы и
пламя сердец.
Но
хватит об этом - мы с вами слегка отвлеклись.
#
Итак, мы идем по тропе и в ночи.
Темень, не видно ни зги -
в лес мы вошли
и бредем
осторожно.
Ну
вот появились огни - значит дошли,
наконец, до жилья и тепла и
уюта людей.
«Горло
смочить, а лучше напиться слегка» -
мысль бередит и в
желудке тоска.
Заходим тихонько в лагерь чужой.
Мрачно, тоскливо вокруг, тишина...
и мало огней, нет суеты
предотбойной.
"Звездочка" мрачно встречает.
Заходим тихонько, тактично на кухню:
«Напоите
скитальцев -
ноги
протянем пока доберемся домой
в
«Алибек».
«Пейте,
ребята, не жалко добра».
«Почему
так уныло и странно вокруг?».
Повар слегка отвернулся, вздохнул.
Свинцовая тяжесть нависла вокруг -
до нас ведь
дошло наконец.
Лагерь бывает таким
в самые жуткие, тяжкие дни...
А
затем, как набат слова-приговор:
«Земляк
наш, Леня, погиб...»
#
Их
четверо было. Вышли на Джугу,
маршрутом «четверки» пошли,
что прямо над лагерем к
югу.
Пред самой вершиной маршрут посложней -
вышли на плиты, которых немного
– веревка одна.
Первый вышел вперед
и по плитам попер, но клювом
прощелкал -
поехал слегка, а затем полетел...
Из-под триконей искры летят.
Ему повезло - рухнул на гребень, прямо тут под плитой.
Посидел, отошел, ужас в глазах, вообщем мягко - чудак!
Перелом наступил - боль появилась в руке.
Застонал и заныл-завопил:
«Больно
ужасно, кошмар!
Помощь нужна - у меня перелом...».
Картину слегка поясню.
Тот
чудак - паникер
давненько первый разрядик закрыл,
а главное - был он врачом.
Перелом пустяки - он ключицу сломал.
Помощь предельно проста.
Руку
на грудь, валик подмышку и все примотать
и поехал,
пошел собственным ходом до самого низа,
только перила давай выпускай.
Трое других - не врачи
и поверили тупо врачу.
Страх посеян - застыли, молчат.
Подавленно ждут командира-врача.
А
затем закипела работа,
но, к сожалению, не та.
Рацию взяли, в эфир загалдели:
«Звездочка,
Звездочка... Помощь нужна и скорей!!!».
В
лагере пусто почти - опытных нет и в помине,
старшим остался Земляк.
Земляк, 1950 г. Кронштадт.
Кто знал Земляка?
Обаятельный, милый, свойский такой,
наш ленинградец, земляк.
Балагур, гитарист и певун.
Музыка, смех - это Земляк.
Душа компании лагерной всей.
Но
в данный момент
он единственный в лагере был -
самый
старший инструктор.
Но
простите, инструктор какой?
Совсем необычный теперь -
Инструктор - разрядник
третьей ступени.
Третий
- с запасом совсем небольшим,
считай ничего.
Опыт
предельный - три «Б»,
а это просто ничто!
Прочность в запасе без малого - ноль.
Здесь ведь ЧП на горе по «четверке».
И
надо сказать - неплохой,
просто серьезной горе.
Леня - начуч и начспас, большой души Человек!
Сигнал бедствия принят - решение одно.
Что
делать известно:
вперед и наверх - люди гибнут в
горах!
Сам понимает, что опыта нет,
но сомнения отставить - выбора
нет!
«Надо,
Федя, вперед!» -
прибаутка такая у нас - альпинистов
в горах.
Быстро собрались, доперли до верха.
Пока, безусловно, везет.
Подошли, разобрались.
«Как
будем спускать?».
Но
врачишка ужасный, супер-разрядник лихой
по-прежнему в жуткой
тоске о себе.
«Опомнись,
ты доктор хреновый.
Подумай о людях,
о наших с тобой ребят - пацанят молодых,
что на помощь пришли тебя
выручать!».
Но
нет - эгоизм превыше всего.
Он
все поглощает - сжигает, съедает и топчет вокруг,
что за страшная вещь в
человеке сидит!
И
в этот момент Земляк допускает оплошность.
Пять веревок связал, закрепил и пошел...
Тогда он не знал, что к смерти идет роковой.
А
парни смотрели туда... в Неизвестность.
Ведь
каждый забыл о бергшрунде коварном,
что под склоном горы
обязательно ждет.
Но
простить надо их -
ведь опыта «ноль» на
«четверке» имели.
А
главное в том, что значительно хуже,
не ведали парни в делах
посерьезней.
Вот Леня со скал на снег перешел.
Лихо идет - веревка гудит под нагрузкой.
Два шага еще не дошел -
«Опомнись,
старик! Повернись, погляди!».
Слегка проскользнул... и ахнул туда -
в изумрудную бездну
снежно-ледовой поганой
щели.
Завис безнадежно над бездной ужасной.
Кидает, бросает его.
Веревка - резинка при такой непомерной длине.
Голову поднял, кричит.
Но
как здесь услышишь -
двести метров до гребня,
где парни тоже
кричали ему.
Но
это не все.
Снег тяжелый пошел,
пласт рванул и вниз полетел.
Лавина
летит вдоль веревки.
Удар по лицу...
Тишина гробовая настала... над бездной.
Он
завис бездыханный, но гордый,
погибший в
неравном бою.
Все отдал во имя Долга и Чести,
во имя любви к тебе -
Человек!
3
января 1986 г., Ленинград.
|
